Катешизис

«Ну же», - думал я, - «скорее убирайся отсюда». Когда дверь закрылась, я присел на постели. Голова кружилась, тошнота подступала к горлу, отупение хуже, чем у пьяного. Резкий запах собственного перегара грубо бил в нос. Я достал из холодильника пиво. Открываясь, банка недовольно зашипела. Я сделал несколько глотков и попытался убедить себя в том, что становится легче. Допив до дна, как был в мятой одежде, не бреясь и не умываясь, пошёл к аудитории. Увидев Милену, подошёл к ней, взял за руку и молча потащил за собой. Она тоже молчала и не сопротивлялась. Вчерашний макияж на её лице местами растёкся, запах духов смешался с запахом пота. В таком виде незачем припираться в универ, я понимал, что она явно притащилась сюда не за знаниями.

Приведя девушку в нашу с Наташей комнату, ни слова не говоря, толкнул на кровать. Сначала она сделала вид, что отбивается, а через пару минут вновь заняла излюбленную позу каменного изваяния. Впрочем, мне это не мешало. Минут через сорок, мы спали, развалившись на кровати, раздетые, липкие и дурно пахнущие.

Я проснулся от скрипа закрываемой двери. Голова гудела ничуть не тише, чем утром. Часы показывали 17:30. В такое время должна была прийти Наташа. Милена лежала рядом и, широко раскрыв рот, громко сопела носом.

— Эй, вставай, - растолкал я её, - тебе пора.

— М-м, - она открыла один глаз, затем, чуть привстав на локте, попыталась меня поцеловать Я отстранился, дотянулся до спинки кровати, снял от туда её трусики и отдал хозяйке.

— Не мешало бы постирать. Ты в них со вчерашнего дня?

— С позавчерашнего, - хмыкнув, ответила девушка. Взяла бельё, скомкала в кулачке и сунула в карман джинсов, натянула последние на голое тело.

— Когда повторим? – спросила она.

— Мне кажется, что тебе не очень нравиться заниматься этим, - увильнул я от ответа.

— А мне и не нравиться заниматься этим, - сказала Милена, и, увидев моё лёгкое замешательство, добавила, - мне нравиться понимать, что я этим занимаюсь.

Вот, дура! - оставалось лишь пожимать плечами.

— До завтра, - сказала она и выскользнула за дверь.

Я ничего не ответил. Тело поднялось с постели и направилось в душ.

Когда, смыв с себя дневное приключение, я вернулся в комнату, там уже была Наташа. Никогда я не видел, что бы она смотрел на меня так, как смотрела в тот раз. Сейчас её глаза были полны жизни. Жизни и гнева. Настоящего человечьего гнева.

— Как провёл время? – спросила она сдавленным голосом.

Тут я понял, что скрип двери, от которого я проснулся, не плод моего похмельного состояния. Она входила в комнату. Она всё видела. Ну что ж? Я не собирался ничего скрывать. Но и объяснять не собирался.

— Хорошо. Как ты?

Наташа пожала плечами. Её глаза вновь потухли. Опять ничего не выражали.

— Я приготовлю ужин, - прошептала она.

Грязность собственной личности перестала доставлять удовольствие.

***

Интересно - размышлял Змей – зачем всё-таки Что-то так меня подставляет? Зачем использует меня в своих корыстных интересах? Почему именно меня Оно сделало виновником всех бед в глазах Адама и Евы. Если у Него не получилось, не срослось, почему не может признать свои собственные ошибки. Посоветоваться, в конце концов. Ломает голову над человеческой проблемой и совершенно не задумывается над своей. Не понимает, что именно она и есть первооснова. Не с того конца берётся. В себе бы разобраться не мешало бы, ан нет, впадает в иллюзию всемогущества.

Теперь вот штампует себе подобных. Учит их миру и согласию. Как же люди могут пребывать в мире и согласии, когда созданы уже без согласия и без мира внутри себя, когда по подобию его созданы. Оно ведь само в себе разобраться не может. Внутри себя самого к единству не придёт. Вечно в депрессии, вечно в тоске. Чего же тогда от человека хотеть? Видите ли, угрозу в нём видит. Да в себе, в себе прежде угрозу искать надобно! А уж, разрешившись от неё, создавать, кого бы то ни было, по образу и подобию своему. Если внутри мира нет, а есть лишь смутное его желание, отдалённое представление о том, что есть «мир», как же можно создавать кого-то. Всё равно, что высоко в скалах искать источник, наобум разрушая породу, и надеяться, что когда-нибудь домашешься мотыгой до утоляющей жажду влаги. Шансов практически нет.

А тут ещё выходит, что виноват во всём Змей. Теперь ЧТО-ТО желает, что бы я его ошибки исправлял. С какой стати, скажите, пожалуйста?! Мне нетрудно в спектакле поучаствовать, но зачем в качестве врага, скажите на милость. Искуситель, соблазнитель, порок – сколькими названиями ОНО меня для человека наградило? Взял жизнь человеческую разрубил её пополам и сказал: «Это хорошо, а это плохо».

***