Катастрофа Московского царства

К дарам прилагалась должность воеводы в Переяславле-Рязанском, позволившая Ляпунову распоряжаться в крае по своему усмотрению. Несомненно, был щедро награжден и Сунбулов. Впоследствии Ляпунов и Сунбулов приняли активное участие в борьбе с мятежом на стороне Василия Шуйского.

Измена рязанцев подтолкнула Болотникова к решительным действиям. Он послал войска вокруг города, возможно, намереваясь окружить и блокировать его, но потерпел неудачу. 27 ноября состоялось сражение в Замоскворечье, в котором правительственную армию возглавил сам царь. Мятежники были разбиты и отступили в Коломенское.

После подхода к Москве подкрепления из смоленских и ржевских дворян царь перешел в наступление. 2 декабря в решающем бою, произошедшем под Коломенским (по другой версии – в селе Котлы), Пашков и значительная часть восставших перешли на сторону Василия Шуйского. Возможно, этому предшествовал сговор между царем и воеводой мятежного войска. Болотников был разбит и с остатками своей армии бежал к Серпухову, а оттуда в Калугу. Царские воеводы потратили три дня на осаду казаков, засевших в укрепленном лагере в Заборье (Загорье). Острог обстреливали из пушек, намереваясь зажечь его, но осажденные тушили ядра сырыми кожами. Наконец казаки сдались на милость победителя.

В руки Василия Шуйского попало несколько тысяч пленных: «Убо на Москве ни в тюрьмы, ни в полаты не вместяхуся». «Заборовских казаков» царь приказал «поставити по дворам, повеле им давати кормы и не веле их ничем тронути, тех же воров, кои иманы на бою, повеле их посадити в воду». И. Масса пишет, что пленных «водили сотнями как агнцев на заклание, ставили в ряд и убивали дубиною по голове, словно быков, и спускали под лед в реку Яузу». Русский источник употребил более жесткие выражения по отношению к побежденным. По словам «Иного сказания», их «аки свиней закалающе». Василий Шуйский жестоко карал тех, кто упорствовал в своей ненависти к «боярскому царю», но был готов миловать тех, кто сдался.

Болотников и другой предводитель мятежников Юрий Беззубцев с остатками воинства были осаждены в Калуге. До нашего времени сохранилось интересное свидетельство тех событий. В 1949 году при строительстве школы в Георгиевском переулке в Москве было найдено большое и массивное (76 × 120 × 31,5 см) белокаменное надгробие с некрополя находившегося здесь монастыря. Надпись гласит, что под ним был погребен стольник князь Юрий Юрьевич Мещерский, убитый «на государевой службе под Калугою» 23 февраля 1607 года. Ныне эта плита находится в собрании Музея Москвы.

Как и прежде, царь Василий не ограничился вооруженной борьбой против Болотникова. Он попытался воздействовать на души и умы подданных. В Москву был призван патриарх Иов, низложенный Лжедмитрием I. Старец совместно с новым патриархом Гермогеном призвал к всеобщему покаянию за нарушение крестного целования Годуновым и приверженность к самозванцу. 20 февраля 1607 года в Успенском соборе состоялась необычайная церемония. От имени «всенародного множества» Иову была подана и зачитана челобитная с молитвой о прощении грехов. Ответом на это стала «прощальная грамота» и благословение народу от двух патриархов. Сложно судить о том, какое влияние имела эта акция, – на мятежников, по-видимому, никакого.

Четыре месяца Болотников успешно отражал атаки царской армии в Калуге, а в мае 1607 года перешел в Тулу, которую занимал с казаками самозванец Илейка Горчаков, выдававший себя за сына царя Федора Ивановича «царевича Петра Федоровича». В историографии он чаще всего именуется Лжепетром.

Лжепетр

История этого авантюриста весьма примечательна. Он был первым русским истинно народным самозванцем. В отличие от одиночки Лжедмитрия I Лжепетр стал «царевичем» не по своей воле. На эту роль он был избран терскими казаками и только благодаря их поддержке мог изображать из себя особу царской крови. Из допросов Лжепетра, которым он был подвергнут вскоре после пленения в октябре 1607 года, вырисовывается подробная история Илейки Горчакова. Его рассказ дает очень многое для понимания того, как складывался и трансформировался феномен самозванчества в народной среде на протяжении трех веков – с XVII по XX.

На допросе, говоря о своем происхождении, самозванец поведал следующее:

Родился де он в Муроме, а прижил де его, с матерью с Ульянкою, Иваном звали Коровин, без венца; а имя ему Илейка; а матери ево муж был, Тихонком звали, Юрьев, торговый человек. А как Ивана не стало, и его мать Ульянку Иван велел после себя постричь в Муроме, в Воскресенском девичьем монастыре, и тое мать его постригли…