Катастрофа Московского царства

Договор о призвании королевича на русский престол был заключен 17 августа 1610 года между боярами (с русской стороны подписали князь Ф. И. Мстиславский, князь В. В. Голицын, Ф. И. Шереметев, окольничий князь Д. И. Мезецкий, думные дьяки В. Г. Телепнев и Т. И. Луговской) и гетманом С. Жолкевским. Этому предшествовала попытка Лжедмитрия II штурмовать Москву, отбитая при участии воевод И. М. Салтыкова (сына М. Г. Салтыкова) и Г. Л. Валуева, отряды которых двигались к Москве вместе с гетманом Жолкевским (12 августа). Это событие стало окончательным аргументом.

В основу договора от 17 августа легли условия, предоставленные Сигизмундом III тушинским боярам 4 февраля 1610 года, однако некоторые новинки политического обихода, восхищавшие В. О. Ключевского, из текста исчезли. Например, положение о свободе выезда русских за границу «для науки <…> в иншые господарства хрестиянские». Предложение короля о создании в Москве костела «для набоженства людей польских и литовских» было решено передать на рассмотрение патриарха и церковного собора (это, безусловно, лишь форма вежливого отказа). В то же время договор гарантировал незыблемость и охрану православия новым монархом, сохранность традиционной административной структуры и механизмов управления, суд по прежним судебникам. В отношениях между Речью Посполитой и Московским царством должны были установиться мир и согласие, оба государства объединялись против крымских татар. Старая вражда предавалась забвению, пленные должны были быть возвращены без выкупа.

Важнейшим положением договора было условие об «очищении» русских территорий, захваченных королевскими войсками и находящихся под властью Лжедмитрия II. Было решено, что гетман должен «бить челом» королю, чтобы тот «по Смоленску бити не велел, и тесноты б никое граду чынити не велел». Гетман также должен был защитить Московское государство от «вора» – «вместе з бояры думати и печаль мети, як бы того вора изымати и убити». Предполагалось, что, если угроза со стороны самозванца будет ликвидирована, гетман с воинством отойдет к Можайску, или «где прыгоже». Как можно видеть, первоначально бояре стремились обезопасить себя от иноземного воинства и использовать его только для обороны столицы.

Наконец, главный пункт договора значился в конце документа – он словно маскировался под немаловажный, хотя был основополагающим. Речь шла о религиозной принадлежности королевича Владислава. В обоих вариантах договора (гетманском и боярском) этот пункт звучит одинаково:

А о крещенью, штоб Гсдру его милости Владиславу Жыгкимонтовичу королевичу пожаловати крестится в их православную хрестиянскую веру греческого закону и быти в православной хрестиянскои греческои вере.

В литературе широко распространено мнение о предателях-боярах, которые договором от 17 августа 1610 года открыли дорогу польской интервенции в столицу России. Однако содержание договора не свидетельствует о предательстве. В нем нет пунктов, ущемлявших государственный суверенитет, изменявших административную структуру, традиции или культурный уклад Московского царства. Реализация договора предполагала достойный выход из кризиса гражданской войны – при дружеской помощи соседнего государства и без ущерба для национальных интересов. Договор открывал интересные перспективы. Во-первых, благодаря военному и политическому союзу с Речью Посполитой, а во-вторых, вследствие вступления в силу правовых положений, восходивших к Крестоцеловальной записи Василия Шуйского. Так, в договоре было сказано:

А хто виновен будет, которого чину, и казни будет достоин <…> того по вине его казнити, осудивши наперед з бояры и з думными людми; а жены, дети, братья, которие того дела не делали и не ведали и не хотели, и тых не казнити, и быти им во всем по прежнему.

Эта статья, охранявшая служилое сословие от опал «всеродне», не представляла собой новацию, но закрепляла старинное право на справедливый суд. Ее формализация в договоре являлась шагом на пути к правовым отношениям между монархом и подданными.