Карты судьбы

— Но все равно, — мягко заметил я, — со стороны Ганелоны в тебе течет королевская кровь…

— С чего ты взял?

— Ты сам мне это сказал…

— Да? Когда? И что с того?

— Неужели тебя не признают за родственника?

— Сейчас не принято вспоминать о родстве. Это невыгодно.

И мне пришлось выслушать своего рода семейную летопись королей Элджеберта. Умирая, король Арден назначил престолонаследником Асмура, одного из своих девяти сыновей и трех дочерей. Самый старший из братьев, Артон, давным-давно отправился странствовать и не вернулся. Второй сын, Альберт, никогда не претендовавший на престол, молчаливо согласился с выбором отца. Асмур правил страной добрый десяток лет, и, судя по воспоминаниям, Элджеберт при нем процветал — пока не началась война с северным соседом. В одной из многочисленных битв Асмур погиб, его брат-близнец Ашур пропал без вести, а еще один, Айленд, был искалечен. Тогда вновь встал вопрос о престолонаследии. Произошло что-то вроде вооруженной попытки захвата трона. Один из братьев, Арамей, был убит. Во избежание дальнейшего кровопролития королем объявили мягкого и спокойного Айрата, но через некоторое время он добровольно передал трон сестре Габриэлле.

Я внимательно посмотрел на Элджи. Показалось ли, что в его слегка напевном голосе появилась нотка неприязни… больше, чем неприязни?

Считая себя несправедливо обойденным, принц Арон удалился в провинцию, и, по слухам, собирает наемное войско. Неспокойно и в землях Анкера на востоке — он молод, но честолюбив. Принцесса Грудда вышла замуж за дальнего королевского родственника и целиком занята своим мужем и детьми. А принцесса Гива, по слухам, собирается в монастырь…

— Итак, — подытожил я, — королевство одно, а претендентов… А что думает грозный и великий Элджгеберт? Не хочет принять участие в семейной дележке?

У Элджи вспыхнули глаза.

— При условии, что Альберт — мой отец.

— И тогда?

— Тогда я всю жизнь положу на то, чтобы Альберт стал королем!

— А впоследствии, как единственный сын… — мягко закончил я.

Элджи рассмеялся — так искренне и беззаботно, что я опешил. Он действительно не думал о такой возможности?

— Не знаю более достойного короля, чем Альберт, — заявил Элджи.

— А что об этом думает сам?…

Элджи посерьезнел.

— Никто не знает, что он думает. Поэтому все ищут его дружбы и опасаются его.

— Даже королева?

— Уж она-то — в первую очередь. Альберт единственный, кроме Гивы, живет в родовом замке, и оступись Габриэлла в его глазах хоть раз, ее власти придет конец.

— Он обладает такой силой?

— Огромной. Он великий воин и волшебник. Может, потому он и не добивается трона, что ему и так многое подвластно.

… И он не хочет связываться с такой мелочью, как королевство Элджеберт. Ай да Альберт! Ай да великий воин!

Элджи неожиданно выпрямился, положив ладонь на мою руку.

— Слышишь?

И, прежде чем я качнул головой, сорвался с места, бросившись вон из библиотеки. Я машинально перемахнул через стол вслед за ним и только тогда услышал…

Резали свинью.

Но свинья эта была, вероятно, величиной с весь замок. Нестерпимый визг ввинчивался в мозг, пока я несся по узким коридорам следом за легким, как осенний лист, Элджгебертом.

Я вылетел во внутренний двор и мгновенно пожалел, что оставил в спальне меч. Змеевидное чудовище, бесновавшееся в каменном мешке, не вдохновляло на фехтование шпагой. Но там, в сумерках, уже рубился Элджи, хакали и хрипели псы, и окровавленный человек вылетел на меня из темноты, поддерживая искалеченную руку и крича:

— Факелы, факелы сюда!

Пахнув гнилью и холодом, жесткое гигантское кольцо ударило мне навстречу. Я вонзил в него шпагу и, выдернув, отпрянул с проклятьями: из раны фонтаном ударила светящаяся зловонная жидкость, ошпарившая мою руку подобно крутому кипятку…

Яркие блики заплясали на отливающей зеленью чешуе зверя — наконец кто-то притащил факелы. И дело пошло веселее — я по-прежнему не видел ни головы чудовища, ни его хвоста, но у меня был свой участок тела, и я колол, кромсал, резал, слыша подбадривающие крики и жуткие завывания псов Элджгеберта. Зверь уже не визжал, а шипел, как сдувающийся мяч, но только раз эдак в десять погромче…

Я не сразу понял, что все кончено. Мое «кольцо» все еще трепыхалось и опадало, но оно было уже только куском тела, такие же изрубленные куски валялись, вздрагивали, подпрыгивали по всему двору.

— Назад, назад!.. — закричали слева, и я машинально попятился. В центр двора кинули факел, останки зверя тотчас занялись пламенем — жарким, жадным, зеленовато-фиолетовым пламенем. Мы отступали, глядя, как подпрыгивают, визжа, обрубки гигантского тела.

Один из псов, скуля, полз к нам — задние его лапы волочились по камням. Я оттащил его подальше от огня. Подошедший Элджи склонился над псом:

— Айленд…