Карьера

На вопрос, кем собирается стать, подумал и ответил не сразу: «Не знаю… Но, наверно, придется двинуться в сторону проблем руководства. Многое пока мне не нравится. А смиряться? Это не в моих правилах!»

Смешной, детский разговор, а запомнился Логинову… Он присматривался к нему и в другие посещения. Как-то, не застав Евгению Корниловну, долго беседовал с академиком. Тот тоже очень хвалил Олега. Замолкал, когда не мог найти точного определения этому нелегкому, устремленному характеру.

— А если его — в науку? — спросил его Логинов.

— Нет! — замахал руками академик. — Совершенно конкретный стиль мышления. Императивный, жесткий. Добивающийся своего любыми путями. В науке… Такие люди могут быть опасными.

— Почему?

— Они очень быстро… Не понимаю, правда, как… Занимают руководящие должности. И тогда — совсем плохо!

Логинов посмотрел на старого человека.

— Вы, конечно… Директор института? — спросил Иван Дмитриевич. Он не мог себе представить, чтобы такой знаменитый ученый, академик, не обладал и соответствующей властью.

— Нет! «Конечно!» — улыбнулся академик. Ивана Дмитриевича это разочаровало и вроде бы задело.

— Почему — «конечно»?

— Просто развитие науки… — начал не сразу муж Евгении Корниловны. — Впрочем, так же как и развитие общества, имеет свои законы. А развитие власти… Не только научной. Даже политической — имеет другие, собственные законы! Иногда они совпадают. Но чаще всего — нет!

— Вы имеете в виду…

То были времена совсем недавней смерти Сталина… Приближающегося разоблачения культа, и на это намекал Логинов.

— Вот именно! — обрадовался такому легкому примеру ученый. — В определенные периоды развитие общества и развитие власти — едины, но, как правило, обязательно наступают времена, когда они входят в противоречия. И как бы велики ни казались бастионы, величие, даже божественность власти — она неумолимо гибнет, как только приходит в противоречие с развитием самого общества.

Академик замялся, пожевал седой короткий ус. И снова улыбнулся.

— Вот и Иосиф Виссарионович! С ним тоже… А ведь очень неглупый, по-своему, человек. На меня он всегда производил приятное впечатление. Такой обходительный был… господин. Ну, да ладно! Вы теперь в Москве?.. Вот, вам и карты в руки!

Вернувшаяся и искренне обрадовавшаяся Логинову Евгения Корниловна не знала, куда усадить его, чем накормить. А напоследок, прощаясь, шепнула: «Не забудьте… Олежку! Это не только я вас прошу… Я и от Машеньки — прошу!»

Словно знала, чем можно пронять его тогда уже немолодое, ожесточившееся мужское сердце.

Нет, не привечал он тогда Олега Павловича! Забыл о нем и считал это нормальным. «Жизнь сама просеет, разберется… Кто есть кто»!

Но когда, лет через пятнадцать, увидел его на собрании московского актива, все-таки осведомился, чем вчерашний «вундеркинд» занимается. Оказалось, он был одним из секретарей довольно важного райкома.

«Неплохо! — отметил про себя Иван Дмитриевич. — Достойно…»

И еще мелькнула злорадная мыслишка: «но для вундеркинда-то — не очень! Не густо…»

Какое-то двойственное чувство осталось после этой встречи.

Через неделю Нахабин неожиданно оказался у него на приеме. Ничем не намекнул, что они давно знакомы. Предложил довольно сложное, даже дерзкое дело… С Академией наук у его райкома были кое-какие трения. Не очень считался президиум Академии с местным райкомом… Нахабин предложил провести совместное заседание бюро райкома и президиума Академии. Те, похоже, готовы были посмеяться над ретивостью молодого секретаря, но, когда его поддержал Логинов, совместное заседание состоялось. Было бурным, со взаимными обидами, репликами в повышенном тоне. Но пользу принесло! Некоторая «вольница» старых научных светил была пообрезана…

Иван Дмитриевич улыбнулся, представляя себе, как этот мальчишка — Нахабин — жестким, срывающимся голосом призывал вспомнить какого-нибудь восьмидесятилетнего ученого, что помимо того, что он академик и член президиума, но еще и член партии.

«И это! может быть, важнее!»

На Нахабина посыпались «телеги» от недовольных ученых. Но президента Академии все-таки сменили — тот, действительно, был болен и не мог работать с полной отдачей в самой важной для страны сфере науки.

С переменой президента имя и акции Олега Павловича так выросли, что Логинову уже нетрудно было взять его в один из отделов, который он курировал. Как-то само собой получилось, что через пару лет он стал заместителем, а еще через пять заведующим одним из важнейших отделов Центрального Комитета.

Теперь это был уже опытный, можно сказать, кадровый партийный работник.

Однажды, лет семь-восемь назад, в доме у Нахабина Иван Дмитриевич встретил пожилую, располневшую, совершенно седую Евгению Корниловну. Был ласков с ней, но она уже не позволила себе напомнить о Машеньке. Наверно, слишком велика была теперь разница между ними. Она знала, что последние годы Логинов сначала изредка, а потом все чаще и чаще встречался с Александром Кирилловичем.