Капойо

- Ничего. Из её дома пришлют приглашение отцу. Он передаст мне и распорядится обо всём.

- Когда?

- Не знаю... Дней через пять. Может, через неделю. Как повезёт. Аяна, это неважно. Теперь мы сможем видеться, понимаешь?

Мощёная дорога ложилась светлыми камнями под копыта вороной кобылки и под колёса экипажа, и выбегала сзади, по мере удаления от парка всё больше обрастая по краям цветущим кустарником между свечками кипарисов. Аяна смотрела на залив, проезжая мимо больших, красивых домов, увитых ноктой, мимо фонтанов и садов, и навстречу их экипажу ехали верховые, двуколки, коляски и большие кареты. Она тихонько сняла туфли с пяток и откинулась на спинку сиденья.

- Ты снова поедешь домой вечером? - шёпотом спросила Гелиэр, придвигаясь к ней поближе.

- Да, - сказала тихонько Аяна. - У меня там... У меня там котик. Надо покормить. Только не знаю, что теперь делать. Томилл теперь постоянно рядом с конюшней, и он запирает ворота. Выйти-то я могу, а вот запереть их за собой, а потом открыть... Вообще, как набрали новых катьонте, стало гораздо сложнее. Постоянно кто-то ходит по саду и по дому.

- В других домах всё строже. Мне Рида рассказала. Там у них кир Орман, так он наказывает катьонте , если они попадаются ему на глаза. Все моментально должны исчезнуть с глаз, если кто-то из кирио идёт. Даже во дворце крейта не так строго!

- Но это невозможно...

- Да. Поэтому у Айлери и меняются так часто девушки. А её дэску отпустили, как и мою. Рида сказала, что однажды вообще пряталась в гардеробной комнате, пока кир не ушёл, потому что боялась, что её уволят.

- Мне повезло, что я попала к тебе, Гели.

- Это мне повезло, что ты попала ко мне, Аяна.

Гелиэр замолчала, что-то обдумывая.

- Я не смогу помочь тебе с воротами, - сказала она. - Если увидят, как я одна открываю ворота мужчине, даже если он брат моей капойо, это...

- Да, это точно.

- Никто из девушек тебе не сможет помочь. Я могла бы отвлекать всех, гуляя там и падая в обмороки, но после пары раз ко мне опять позовут гватре, а я ненавижу пиявок, - передёрнулась Гелиэр.

- Нет, нет. Не надо. Тебя лечили пиявками? - изумилась Аяна. - От чего?

Гелиэр покраснела и опустила глаза. Аяна озадачилась. Она сдвинула брови и кусала губу, пытаясь удержаться, чтоб не начать грызть ноготь на указательном пальце. Она пыталась вспомнить, говорил ли ей что-то Харвилл насчёт лечения пиявками, но через какое-то время сдалась. Она помнила только о том, что они каким-то образом помогают сгладить рубцы от ран и чирьев, но кожа Гелиэр в тех местах, которые она могла видеть, была совершенной, и вряд ли это в этом была заслуга пиявок.

- Я ничего не знаю о пиявках и о том, что ими лечат, - покачала она головой.

- Мне ставили их на спину и ниже талии. У меня... болел живот, - прошептала Гелиэр. - ну...

Аяну осенило.

- Женские дни! - тихонько воскликнула она. - Это лечат пиявками? И что, помогает?

Гелиэр потрясённо смотрела на неё.

- Аяна, не кричи! Там Томилл услышит!

Она мучительно краснела, стиснув ткань платья в кулачках, и Аяна почувствовала вдруг острую неловкость.

- Прости... Прости, Гели, - тихо сказала она, хватаясь за переносицу. - Я забываюсь. Пожалуйста, не обижайся на меня. У нас о таких вещах говорят куда свободнее, понимаешь? Прости. Я не нарочно. Обещаю тебе, что никогда не буду смущать тебя умышленно.

Гелиэр кивнула, опустив взгляд и теребя подол платья за пятьдесят золотых монет, которое нельзя было стирать.

23. Соланум с грибами чантере и голубятина

Из открытого окна доносились запахи соседской стряпни. Аяна лежала на кровати, обнимая Кимата, которого вечером уложила с собой, закрыв глаза, в надежде, что сон вернётся. Сон был красивым. Она стояла над заливом Ордалла, глядя на звёзды, две луны взошли на западе, и Габо была почти полной, как обычно, зимой в её праздник рождения, а Монд убывала, но холодно не было, наоборот, ветер был тихим и на удивление тёплым.

Сверху, прихрамывая, спустился Черилл. Аяна лежала спиной к окну, ощущая щекой слегка шершавую наволочку подушки, и слушала, как он плещется, умываясь из большой бочки. Он с хлопком встряхнул полотенце, развешивая его на верёвке у заборчика, и, тихонько подшаркивая, прошёл на кухню.

Садор гулко прошагал через арку во двор, и его двухколёсная тележка грохотала, слегка потряхивая крышки бидонов с молоком и ручки вёдер с водой, когда колёса попадали на выпуклые булыжники. Он пошуршал дверью погреба и звякал бидонами, выгружая молоко и унося его вниз. Скрипнула дверь сарая, и вёдра стукнули о доски пола, глухо звякнув ручками.

- Котик, - позвал Садор. - Коть-коть-коть!

Снова послышались шаги, скрипнула дверь нужника, потом небольшой ковшик сказал «блюп», набирая воду, плеск воды на камни двора затих, и снова хлопнуло полотенце.

- Раталл, сядь в лавке, - раздался с кухни приглушённый дверью голос Иллиры. - Уже почти шесть.

Пустая тележка прогрохотала в арке, сопровождаемая удаляющимися шагами Садора.