Капойо

Гелиэр свернула на одну из тропок и пошла по ней, удаляясь от центральной широкой дорожки. Она шла медленно, прикрываясь веером и бросая косые восхищённые взгляды на клумбы, над которыми кружились большие бабочки, и на маленькие фонтаны, расположенные здесь почти повсюду, откуда эти бабочки, развернув нежные тонкие спиральные хоботки, пили воду, чтобы тут же подняться в воздух подобно чудесным цветам, вспорхнувшим с клумбы. Птичье пение над прудами оглушало, оно пронизывало воздух, и они шли и шли, поднимаясь по многочисленным лесенкам, извилистым, прямым, крутым и пологим, мимо беседок и ротонд, мимо прудов и фонтанов.

- Я и не думала, что он такой огромный, - призналась Аяна, глядя, как небольшие лодочки на очередном пруду причаливают к дощатой пристани. - Гели, хочешь покататься?

- А... А ты умеешь грести? - удивлённо спросила Гелиэр.

- Да, - не менее удивлённо ответила Аяна. - Что там уметь-то? Пойдём. Я покатаю тебя.

Они зашли на деревянную пристань, и два катьонте помогли им взойти на борт небольшой вёрткой лодочки, в которой на скамьях лежали подушки. Гелиэр явно чувствовала себя не в своей тарелке в крохотном раскачивающемся судёнышке, но притихла и села спокойно, когда Аяна направила лодку в небольшой проток, под ветви плакучей ивы, которые свешивались над водой, как пряди зелёных волос лесного духа, залюбовавшегося на своё отражение в зеленоватой цветущей воде. Рыжие толстые утки не спеша отплывали от бортов, и лёгкие вёсла тихонько поскрипывали в уключинах.

Тихий плеск воды совсем успокоил волнение Гелиэр, и она откинулась на подушку. Аяна потихоньку гребла всё дальше от пристани, любуясь на свою кирью. Она прекрасно видела, какой потрясающей красотой обладает Эрке Гелиэр, и всматривалась в каждую черту её лица, нежного и тонкого, с длинными тёмными бровями, точёным носом, небольшим подвижным ртом с изящно очерченными пухлыми губами. Она жалела, что не может, как Ансе, перенести эту телесную, но хрупкую, ускользающую в тени листьев красоту на лист бумаги, сохранить её на будущее, чтобы потом иногда любоваться ею, вспоминать движения густых тёмных ресниц, белизну зубов и яркость голубых глаз на золотистой коже, обрамлённой чёрными блестящими прядями волос над платьем молочного цвета.

Они не разговаривали, просто сидели, и Аяна медленно гребла по длинному и узкому протоку. Им навстречу попадались лодочки, в которых сидели кирьи со своими капойо и каким-нибудь киром, который, улыбаясь, уверенно вёл лодку по протокам и пытался произвести впечатление на свою даму.

- Кирья... Гели, а сюда приходят только незамужние девушки? - спросила Аяна, приглядевшись. Она не увидела в парке детей. - Только кирьи?

Гелиэр вздрогнула, вырванная из каких-то своих размышлений. Она пару раз моргнула, потом слегка пожала плечами.

- Мама гуляла тут со мной, когда я была маленькая. Но с детьми гуляют ближе к большой аллее. Там фонтанчики для питья. Сюда приходят те, кто ищет уединения. Замужние тоже. Но редко. Их редко выпускают из дома.

Аяна ничего не сказала, и Гелиэр постепенно снова погрузилась в свои размышления. Протока вывела их в безлюдный пруд с ротондой в центре, и Аяна несколько раз провела лодку вокруг неё, любуясь на статуи девушек, что прятались между колонн, держа грозди винограда, флейты или кувшины.

Деревья, которые во всём парке были подстрижены и подпилены, здесь, на дальнем берегу, стояли почти в том виде, в котором задумывались природой. Их кроны сплетались над ровно скошенным газоном, свежим, зелёным, сочным, манящим прохладой ровной молодой травы.

- Гели, пожалуйста, - умоляюще свела брови Аяна, показывая взглядом на него.- Можно?

Гелиэр радостно кивнула. Лодка причалила к берегу. Аяна, осторожно сохраняя равновесие, спрыгнула прямо у кромки воды, подтянула лодочку за верёвку и помогла Гелиэр сойти на газон. Судя по всему, не они одни решили здесь закончить плаванье: у берега на воде качались ещё две лодочки, но рядом никого не было видно.

Аяна хитро прищурилась, глядя Гелиэр прямо в глаза, и, не отводя взгляда, медленно подняла одну ногу, и так же медленно, играя одной бровью, спустила задник туфельки с пятки. Гелиэр расхохоталась, зажав рот ладошкой, и обернулась по сторонам. Вокруг не было ни души. Она поджала губы, сдерживая смех, и, держась рукой за дерево, сняла туфельки, ставя ноги прямо на траву.

Аяна села прямо на газон. Она не отводила глаз от кирьи. Лицо той озарилось таким блаженством, когда мягкая трава коснулась измученных ступней, что Аяна будто сама ещё раз почувствовала облегчение и наслаждение от скинутой убийственно тесной обуви.

- Как... приятно... - прошептала Гелиэр, зажмурившись. - Это...

Она стояла, осторожно шевеля маленькой ступнёй по стриженным травинкам газона, и щёки её порозовели. Она открыла глаза и взглянула вниз, на Аяну, которая наблюдала за ней с улыбкой, прикусив губу.

- Аяна, я хочу остаться здесь навсегда, - прошептала она. - Это место – оуран на земле. Эта трава – как облака оурана под моими ногами.