Капитаны ищут путь

В этой стоянке не было бы ничего занимательного, если бы не привелось дважды наблюдать рождение айсбергов.

Первое произошло от… ружейного выстрела. От обыкновенного выстрела, да еще раздавшегося не ближе чем в полумиле от глетчера. Очевидно, глыба едва держалась, и сотрясение воздуха, вызванное выстрелом, оторвало ее от основной ледниковой массы. Над заливом прокатился грохот, и ледяной колосс рухнул в бухту. Несколько моряков «Трента» с баркаса глядели на это великолепное зрелище. Их восхищение подкреплялось чувством собственной безопасности. А ведь особенно приятно и интересно смотреть на явление природы, когда тебе ничто не угрожает. И вдруг чудовищно мощный соленый вал, вызванный падением колосса в море, поднял баркас и стремглав понес его на берег. Моряки и дух не перевели, как очутились на скалах в изломанном, залитом водой баркасе.

В другой раз командир «Трента» и его помощник лейтенант Бичи задумали на ялботе проникнуть в глубокую ледяную пещеру. Они направились к ней и уже представляли себе хрустальную красоту ледникового грота, переливы воды, причудливые изломы граней льда.

Но, едва ялбот подошел к пещере, звук, подобный пушечному удару, оглушил и перепугал моряков. Треск и грохот нарастали, множились, дробились — айсберг, еще значительнее, чем рожденный ружейным выстрелом, низринулся в море, увлекая за собой сверкающие ледяные глыбы и выхлестывая из моря водяные косматые столбы.

Франклин приказал быстро поворотить ялбот кормой к берегу. Только этим маневром избежал он почти неминуемого бедствия. Моряки ничего не видели — водяная пыль, похожая на завесу, закрыла обширную бухту, — но слышали бурление волн да шум сталкивающихся льдин.

Когда водяная завеса пала, Франклин, Бичи и матросы обошли айсберг, узнали его размеры и нехитрым подсчетом определили вес. Он равнялся почти четыремстам двадцати двум тоннам! Новорожденная плавучая гора вызвала такое волнение в заливе, что на «Доротее» (корабль находился в четырех милях от айсберга) прекратили кренгование.[18]

Седьмого июня «Доротея» и «Трент» вышли из залива Св. Магдалины. Оказалось, что состояние льдов было прежнее. Но не возвращаться же в бухту! Бьюкен и Франклин принялись искать проход во льдах.

Чего только не выкидывали эти проклятые льды! Однажды притонувшая глыба тихохонько подплыла под форштевень, и «Трент» был поднят ею на четыре фута. Потом торосистые куски, вынырнув из тумана, чуть было не переломили бушприт.

Наконец, поиски чистой воды привели к тому, что корабли затерло в ледяном поле. Нужно отдать должное Бьюкену: он не отступил. Моряки сошли на лед, вбили в него на некотором расстоянии от судов железные крюки и привязали к ним тросы. Другой конец троса был укреплен на шпиле.[19] Потом команда «пошел шпиль!», трос натянулся струной и задрожал. Мгновения напряженной тишины, затем скрип, скрежет, и носы кораблей, врезавшись, вдавившись в льды, начали раздвигать их.

Подтянувшись, словно гимнасты на шведской стенке, матросы переносили крюки дальше, и начиналась та же работа. И так — несколько часов.

Препятствие было взято. «Доротея» и «Трент» вышли на чистую воду и поставили паруса.

Каким же благодатным, свободным, легким казалось это плавание после шпилевой тяги! Но каким же горьким было разочарование, когда обнаружилось, что течение оттащило корабли на одиннадцать-двенадцать миль южнее той широты, где они были вначале.

Они достигли 80°34′ северной широты, и тогда капитан Бьюкен сдался. А ведь было только 19 июля! Еще можно было бороться! Однако Бьюкен решил уходить, держась кромки льдов вдоль восточного берега Гренландии. Впрочем, добраться до открытого моря оказалось не так-то легко.

Едва легли на новый курс, как грянул шторм. Шторм посреди льдов пострашнее бискайских бурь! На длинные куски разрубили самые толстые пеньковые канаты. Достали из трюма полосы железа. Обвешали ими борта, соорудив нечто вроде заслона, и положились на сноровку команды и господню волю.

Трудно передать словами ужасающую картину штормового моря, огромных, лезущих друг на друга льдин и корабля, которому угрожает двойная опасность — от разверзающихся пучин и сталкивающихся льдов.

Поставить штормовые паруса и спастись бегством? Это можно было бы проделать где-нибудь в Атлантике или в Индийском океане. Тут же требовалось нечто новое, необычное и очень рискованное: поворотить в гущу льдов и укрыться среди них. «Доротея» и «Трент» повернули… Борьба была слишком неравной, чтобы верить в благополучный исход. Люди едва держались на ногах. Тяжелый корабельный колокол, который молчал даже в сильную качку и отзывался лишь на резкий рывок за рында-булинь,[20] теперь отзванивал так, будто бил в набат.

Тревожный колокольный звон был тягостнее шума бушующих волн и льдов. Казалось, колокол возвещает неминучую гибель, и Франклин приказал заткнуть его медную глотку.

Все-таки маневр принес удачу. В гуще льдов оказалось спокойнее. Корабли переждали бурю, и на следующий день им удалось добраться до одной из бухт на северном берегу Шпицбергена.