Читаем Кандидат на выбраковку полностью

– Сейчас, я позову на помощь. Один я не вытащу, – сказал он и уже собрался уходить. Его движение сильно меня напугало. Терпеть эту жару даже одну минуту было уже невыносимо. Видимо, испуг нарисовался во все мое лицо, потому что внезапно вмешалась бортпроводница.

– Я могу помочь, – сказала она, и я с огромной благодарностью посмотрел в ее зеленые глаза.

– Я не тяжелый. Спасибо, вам!

Мою коляску вместе со мной подняли выше кресел и понесли сначала по проходу, потом спустили по трапу. Наконец, коляска встала на четыре колеса, и я почувствовал под ними твердое покрытие.

– Вот я и на американской земле.

– Это еще не американская земля, – улыбаясь, но серьезно, поправил меня сопровождающий. – Это все еще территория России.

Он толкнул коляску и сделал пару шагов.

– До свидания! – попрощался я с бортпроводницей стараясь выразить в улыбке всю благодарность, на которую был способен.

– До свидания! – она улыбнулась в ответ.

Работник «Аэрофлота» покатил коляску одной рукой. Второй подхватил мою сумку. Он вез меня по длинному узкому коридору, в котором с обеих сторон были окна, отчего он казался невероятно светлым. Пол, по которому катилась коляска, представлял собой абсолютно ровное покрытие, без единой щелки или неровности. Казалось, я перемещаюсь по льду. Длинный коридор был абсолютно безлюден.

Неожиданно мы въехали в огромный зал, который также был наполнен светом, но в отличие от коридора освещался искусственно. По обеим сторонам тянулись желтые канаты. Коляска катилась по ограниченному ими пространству. За канатами с обеих сторон стояли люди. Много людей. Как я понимал, это были провожающие, встречающие, прилетающие и улетающие. Вокруг меня бурлила обычная жизнь большого аэропорта.

– Сейчас пройдем таможню и пограничный контроль, – сказал мой сопровождающий, – а потом будем искать тех, кто тебя должен встречать. У тебя есть какие-нибудь их телефоны?

– Есть, – легкомысленно ответил я, понимая, что вопрос задавался как бы «на всякий случай». Однако у меня появился повод вновь впустить в сознание мысль о том, что произойдет, если встречающие не обнаружатся. Номер Пашиного телефона я знал, но этот телефон находился в Портланде, а я сейчас пребывал в Сиэтле. Мысль была впущена и мгновенно выброшена за ненадобностью. Я убеждал себя, что предполагаемое мной – весьма невероятно.

Сопровождающий пристроил коляску в хвост огромнейшей очереди пассажиров, проходящих таможенный и пограничный контроль. Мой, не очень большой, опыт стояния в очередях подсказывал, что даже при очень быстром продвижении ожидание может вылиться как минимум в получасовое томление. Однако здесь я приятно ошибся. Менее чем через минуту к нам подошла женщина в форме полицейского или охраны аэропорта. В них я еще не разбирался.

– Please. Follow me, – сказала она и показала жестом, чтобы мы следовали за ней. Мы пошли вдоль длинной линии стоящих и ожидающих. Я, как и всегда, начал ощущать на себе любопытные взгляды, но не стал на этом концентрироваться. Пусть смотрят.

Женщина подвела нас к длинной стойке, верхняя часть которой состояла из окошек, за которыми маячили офицеры таможни или пограничники. У каждого стояли люди, но то, к которому подвела нас женщина-полицейский, оказалось свободным. За ним стоял мужчина с погонами на плечах и в белой рубашке с галстуком.

Сопровождающий протянул офицеру мой паспорт и анкету, которую мы заполняли в самолете с бортпроводницей. Чтобы увидеть меня, тому пришлось наклониться и высунуть голову из окошка наружу. Таможенник улыбался. Он посмотрел на сумку, которую мой сопровождающий продолжал держать в руке, и о чем-то его спросил.

– Ты везешь с собой какие-нибудь продукты? Фрукты? Еду? – перевел мне вопрос мой помощник.

– Нет, – я отрицательно покачал головой, стараясь сделать свой ответ понятным офицеру.

Он открыл мой паспорт.

– Two months?

В ответ я судорожно глянул на моего сопровождающего. Английский я учил. Честное слово. Но непосредственный контакт с его официальным носителем меня испугал.

– Ты прилетел на два месяца? – перевел мой сопровождающий.

– Yes. Yes. Two months, – произнес я внезапно на английском. И из-за этого испугался еще сильнее. Испугался, что он не поймет моего произношения. Стараясь сделать свою английскую речь более понятной для американского офицера, я, произнося фразу, сопроводил ее отчаянными утвердительными кивками.

– Ok. Good Luck, – произнес офицер, улыбнулся и протянул паспорт моему сопровождающему. Контроль был пройден. Мою сумку никто не проверил. Мне поверили на слово. Отметив это про себя, я вспомнил, как «шмонали» уезжающих в нашем родном «Шереметьево-2», в том числе и меня.

– Где тебя должны встречать? – спросил мой помощник, который в тот момент стал мне почти родным, поскольку оказался единственным в этой стране, чье лицо мне было знакомо и кто говорил со мной на одном языке.

– Не знаю, – очень неуверенно произнес я и пожал плечами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии