Читаем Кандидат на выбраковку полностью

Мы направились вдоль канатов, которые закончились через несколько метров. Передо мной распахнулся огромный зал с высоченным потолком и невероятным количеством проходящих друг через друга людей. Рассмотреть в этой толпе знакомых я не смог бы даже и при очень хорошем зрении. В придачу к моей близорукости, я лежал в коляске и видеть человека мог, когда тот стоял недалеко от меня или надо мной, что было вообще идеально. Я уже начал нервничать и судорожно соображать, что же предпринять, и как мне лежа найти тех, кто меня, по идее, должен встречать. У меня уже возникла сумасшедшая, но способная принести результат, идея – начать двигаться вдоль и поперек зала и осматривать людей. Еще секунда, и я бы ее высказал.

– Антон!!! – внезапно раздался мужской голос.

Я посмотрел в ту сторону и почувствовал, как бешено заколотилось сердце. Ко мне почти бежали такие родные, уже немного забытые, но мгновенно узнанные фигуры. Это были мои друзья Паша и Лида.

Лида не изменилась совсем. А Паша? Пашка был все тот же, только его кудрявая шевелюра стала немного пореже. А еще? Немного располнел. А в остальном – это был все тот же Паша, балагур и весельчак. Он и сейчас улыбался во весь рот. Тот самый Паша, который, одним из первых когда-то посетил меня в доме-интернате и впервые за много лет вывез в своей машине на природу. А потом – привозил к себе домой. А потом, возился со мной, как с собственным ребенком, несмотря на то, что тогда своих детей, у него было уже пятеро, и старшему исполнилось всего семь или восемь.

Лида. Все та же самая Лида, с неизменной ласковой улыбкой на лице. Но, несмотря на улыбку, всегда очень собранная.

– Ну, спасибо вам! – Паша взял коляску у сопровождающего меня мужчины.

– До свидания! – попрощался со всеми нами «аэрофлотовец». – Удачи! – добавил он, глядя на меня. Затем развернулся и потерялся среди толпы людей в огромном зале аэропорта.

– А это Люба! – сказала Лида и указала на женщину, очень похожую на саму Лиду. Та стояла немного позади и потому оставалась вне поля зрения. – Любку-то, помнишь? Сестру мою?

Любу я, конечно же, помнил. И Сашу, мужа ее, которого все называли, не иначе как Шурка, не способного без шутки продержаться и десяти минут, я тоже отлично помнил. Я даже несколько раз гостил у них дома, в Астрахани.

– А это кто, узнаешь? – Паша вытолкнул из-за своей спины двух, уже почти взрослых девушек черненькую и светловолосую. Казалось, они были одного возраста. На вид – лет четырнадцать.

– Это – твои? – спросил я

– А ты что, не узнаешь? – в Пашином голосе расцвела гордость за своих дочурок. – Это – Галя, а это, – он указал в сторону светловолосой девочки, – Таня. Вот ведь, моложе Гали, а ростом меня уже почти догнала. Они говорят, что тебя тоже помнят.

– Помним, – скромно подтвердила Таня. Девочек его я даже при всем желании, все равно бы не узнал. Когда они уезжали, Гале исполнилось восемь или что-то вроде того, а Таня на два года младше.

– А мы здесь у всех спрашиваем. Самолет прилетел, а тебя нет. Мы прямо сюда прошли, прорвались, – Паша катил коляску и говорил. – Девчата попросились со мной, помогают мне с переводом.

Пока он говорил, я смотрел на него и думал, вот прошло семь лет, как я видел его в последний раз. Время пролетело быстро и незаметно. Дети его выросли так, что и узнать невозможно. А он? Все такой же. Какой? Энергичный, остроумный – за словом в карман не лезет, с хамом – дерзок, с друзьями душевен, авантюрист, но с головой дружен. Паша всегда вызывал в моем воображении образ гусара Дениса Давыдова. Только без стихов и вредных привычек.

– Слушай, ты же столько летел, наверное, есть хочешь? Или вас там кормили хорошо? В самолете? – Паша остановил коляску. Вместе с ним остановились все, идущие в нашей группе.

– Кормили. Только я не ел, – я многозначительно посмотрел на Пашу, надеясь, что он поймет. И почему я не ел, и все остальное.

– Я есть не хочу. Только пить. Ужасно.

Сказал это и внезапно почувствовал: если мне не дадут воды в течение следующих пяти минут, я умру от жажды. Прямо здесь, на первых метрах американской земли. Оказывается, голос мой хрипел и сипел, как у больного ларингитом. За радостью встречи я совсем забыл обо всем. Попытался сглотнуть слюну, но во рту ничего не было, и горло раздирало от сухости. Желая еще раз проверить, как звучит мой голос, я добавил: «Ужасно пить хочу. Дайте мне попить, а? Ничего больше не нужно. Только – пить».

Про «остальное» я сказать постеснялся – с нами были женщины. Я надеялся, что Паша и сам догадается. Он всегда очень хорошо «просекал» мои затруднения.

– Я сейчас найду, – Лида приготовилась бежать. – Тебе чего, пепси или кока-колы?

– Лучше – воды. Но если нет воды, то – хоть что-нибудь. Я уже больше суток ничего не пил, – сказал я, подсчитав в уме, когда в последний раз мои губы касались края стакана. – И не ел столько же. Но сейчас я хочу только пить.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии