Лида исчезла и появилась через пару минут. В руках она несла бутылку с темной жидкостью. «Пепси» оказалась сладкой, шипящей и холодной. Я жадно начал глотать жидкость, но после трех или четырех глотков резко остановился. Я не знал точно, сколько времени может пройти, прежде чем у меня появится возможность освободиться от выпитого.
– Что, уже напился? – удивилась Лида.
– Угу, – я утвердительно кивнул.
– И зачем ты старую женщину бегать заставлял? – она шутливо нахмурила брови. – Я-то думала…
* * *
Аэропорт в Сиэтле раскинулся на огромной территории. Чтобы попасть туда, где ребята оставили машину, нам пришлось прокатиться на неизвестном мне виде транспорта, напоминающим небольшой поезд. Это «что-то» в движение приводилось электричеством, бойко бежало по рельсам и работало очень тихо, практически бесшумно. Эдакий внутренний трамвай, который обслуживал территорию необъятного аэропорта, объезжая все автостоянки, где встречающие и провожающие, прилетающие и улетающие, оставляли свои машины.
Место, где оставляют машины, в Америке называется «Parking». Эмигранты используют русифицированное слово – «парковка». Parking в аэропорту Сиэтла огромный, многоэтажный, с подземными боксами. Несмотря на неимоверное количество машин, свои авто ребята отыскали очень быстро. Паша приехал на микроавтобусе, Dodge Caravan, – достаточно большом, темно-серого цвета.
– Когда я его покупал, почему-то думал, что тебя буду возить, – сказал мне Паша, заметив, что я разглядываю автобус. – Сбылось.
– Кто мог подумать, что меня впустят в Америку, – задумчиво ответил я. – Я вообще не понимаю, как мне дали визу.
– Слава Господу! – воскликнули почти одновременно все, кто меня встречал. Это было правдой. Случайностей быть не могло: то, что я оказался здесь, в Америке, такое возможно только Ему.
Паша открыл боковую дверь автобуса.
– Помогите мне! – подозвал он Лиду с Любой.
Окружив меня, они дружно приподняли коляску и легонько втолкнули внутрь автобуса. В этот момент я услышал негромкое «ох» с Пашиной стороны и сразу вспомнил, как еще в России, узнал, что в Америке, на работе, он надорвал позвоночник. Все закончилось операцией.
– Слушай, может быть тебе не нужно этого делать? – спросил я Пашу.
– Ты о чем?
– Я о твоем позвоночнике.
– А-а, ладно, тебе! – махнул он рукой. – Ты не тяжелый. Больше ведь некому, – добавил он после небольшой паузы. – Все нормально. Не переживай.
Он улыбнулся. Я понимал, что Паша храбрится. То, что ему очень больно, против его воли отражалось на лице. Но что я мог ему сказать? Перед тем, как рассесться по машинам, Паша подошел к Любе.
– Ты поезжай впереди, а мы – за тобой. А то, я дорогу не очень хорошо знаю.
Мы тронулись в путь, и минут через двадцать были у Лиды дома, где нас встречал ее папа Евстафий Иванович. Дядя Сташа, как его называли все, кто его знал. Он совсем не изменился со времени нашей последней встречи, оставался бодр и разговорчив, несмотря на свой солидный возраст – ему было почти восемьдесят. Сколько я помнил, всегда дядя Сташа выглядел представительно, двигался степенно, без легкомысленной суеты. И дело тут не в возрасте. Таким он был всегда.
Вот и сейчас Евстафий Иванович чинно вышел из дверей своего дома.
– Приветствую, путешественник! – произнес он своим бархатным голосом. – Ну, как долетел?
– Спасибо, Евстафий Иванович. Все нормально.
– Ну, и Слава Господу!
Дом, в котором жили Лида и дядя Сташа, представлял собой длинное невысокое сооружение, напоминающее вагончик.
– Узнаешь, – спросил Паша.
– Нет. А что? – я вопросительно посмотрел на него.
– Мы в России в таком же жили.
– А что, это, правда, вагончик? Расскажи!
Паша начал объяснять, а Лида стояла в стороне и с легкой улыбкой наблюдала за нами.
– Это называется Mobile Home – передвижной дом. Находишь только место, на которое можешь его поставить. Многие хозяева, у кого есть земля, специально отводят ее под такие вот мобильные дома. Подводят к этому участку воду и электричество, а человек привозит такой домик, подключает его и, соответственно, пользуется и платит. Плюс платит еще за аренду земли. Но это выходит дешевле, чем покупать свой дом или даже арендовать квартиру, или, как здесь говорят, – «снимать в рент». Но, в общем-то, это почти то же самое, что и вагончик-бытовка, в котором я жил в России. Ты же помнишь?
* * *