Калиновый мост

В этот момент, лишая ее вновь всякого контроля, новый раскатистый рык раздался совсем близко с лицом, телом Лэли. Щеки обдало горячим порывом воздуха, с мускусным, каким-то невероятным и диким, тяжелым и очень звериным ароматом… И жаром, будто излучаемым огромной, массивной тушей. Зверь совсем рядом! Нюхает ее!..

Голой ноги, опущенной на нижние ступени, коснулось что-то длинное, щекотно-жесткое… Шерсть проехалась по голени, заставляя Лэлю дрожать! И озябшую кожу аж обожгло ощущением дикого звериного жара!

Глухой звук мягкого удара по дереву…

Оно ступило на нижнюю ступеньку?!

Совсем близко! Возможно, глаза в глаза? Лицом к лицу… ну, или к морде. Смотрит на нее? Изучает? Господи! Предки, помогите!

То, что зверь не отходил, ощущала всем телом. Казалось, нос на морде вот-вот в ее шею уткнется, жаркое влажное дыхание кожу заставляло иррационально леденеть от ужаса, покрываться мурашками. А сердце в горле колотится, перекрывая спазмом дыхание.

Один удар, второй… Пульс сумасшедший.

Наяву представила, как сейчас в нее вонзятся те самые огромные острые клыки… И это добило ее сознание!

С тоненьким всхлипом, захлебываясь непонятно откуда вырвавшимся истеричным рыданием, она резко рванула назад с силой и скоростью, которых сама от себя не ждала! Оттолкнулась от столба и поползла, как какой-то фантасмагоричный краб-переросток, спиной пятясь туда, где ей дверь помнилась! С дикой, для самой себя необъяснимой прытью!

Страшно так, что почти невыносимо. Уши заложило! Ничего не слышала, не понимала ничего, кроме собственного пульса, подрывающего череп, словно десять барабанов ей разом в голову впихнули, и стучали по тем с невиданной силой! Виски, казалось, реально в такт этим ударам пульсировали.

— Ой!

Со всей силы впечаталась плечом в косяк, но боль сейчас радостью показалась! Правильно двигалась, значит! Провалилась в дверной проем, толкнув дверь! Навалилась на нее всем телом изнутри. Затаилась…

Каждую мышцу колотит, трясет, зуб на зуб не попадает, сердце в груди бухает с безумной частотой, даже ребра болят, а Лэля прислушаться пытается, и сама подвывает от страха!

Хватит ли у нее силы удержать дверь, если зверь за ней сейчас ломиться начнет? Понятия не имела!

Однако никто не бросился на двери следом за ней. Не последовало никаких ударов, не было попыток прорваться сквозь ее хлипкий барьер… А Лэля в какой-то ступор впала, видно, откат. Мозг в отключке, заполнен абсолютно неясными вспышками-картинками: ночь, деревья, корни, о которые цепляются ноги, яркий, слепящий свет фар, дикий страх и мужской гогот… Уже вспоминала это вчера, но так и не поняла.

Не смогла уловить мысль и сейчас.

Как маленький ребенок, забившийся в угол под кровать, в попытке спрятаться от ужасных монстров, угрожающих из темноты… Сама не понимала, что продолжает тихо рыдать… Нет, даже скулить, раскачиваясь, и медленно отползает от двери непонятно куда, пока в стену не уперлась. Какую? Где? Ничего не знает, совершенно потерялась в темноте своей головы, обрывочной неясной памяти и пережитом ужасе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Лэля! Господи, девочка моя бесценная! Что случилось? Голова закружилась? Ты зачем поднялась? Сейчас плохо?

Захар… До нее даже не сразу дошло, что он пришел. Не так и просто оказалось осмыслить, что мужчина здесь, рядом, к ней, похоже, бросился, что-то уронив на пол, рухнул на колени, судя по звукам.

— Захар! — как отмерзло что-то внутри!

На его голос рванула, тут же оказавшись в крепком и горячем кольце сильных рук, таких надежных, самых желанных, уже ставших родными, дающих уверенность и чувство полной защиты, непоколебимых…

И вдруг новый ужас плеснул в груди.

— Ты цел?! О, предки, Захар! — Лэля вдруг вцепилась в его плечи с силой, которой сама от себя не ждала, будто в этот захват весь свой страх перенесла. — Там же зверь этот! Ты не пострадал?! — потянулась вверх, обхватив его лицо руками, начала ощупывать твердые щеки и резкие скулы дрожащими пальцами.

— Зверь? — прозвучало так, словно Захар искренне растерялся. — Какой зверь, моя ненаглядная? О чем ты?

— Во дворе… Я не знаю! Медведь, может?.. — всхлипнула, уткнувшись ему в шею лицом.

И почудилось с какой-то необъяснимой уверенностью, что нет надежнее этого места для нее, самое безопасное, самое правильное, самое «ее» — у него на плече, так, что в щеку пульс этого мужчины отдает толчками.

— Лешего за ногу! Ты на улицу выходила, лэля моя? — Захар шумно выдохнул каким-то обескураженным тоном.

Его ладонь накрыла ее затылок, пальцы почти жадно в волосы пробрались, словно крепче прижимая девушку к его телу.

— Прости, ненаглядная. Не подумал… Не хотел тебя напугать, — Захар неожиданно стиснул ее с такой силой, что Лэля поперхнулась вдохом. Прижал к себе, как укачивая, потянул, усадив себе на колени. В голосе глубокое сожаление, искреннее. Она ничего не понимала. — Прости, моя лэля. Нет там никакого зверя, не бойся, Христом-богом прошу…