Калимба. Запертые. Эксперимент вышел из-под контроля

В кладовке Брындин и Лопатина наблюдали, как Дима по стремянке поднялся к вентиляционной шахте.

– Надо проверить всю вентиляцию до туннеля… – Дима посветил внутрь фонарем. И, немного смутившись, добавил:

– Только я тесноты боюсь…

– И что? – возмутился Брындин. – А у меня брюки новые!

Следователи синхронно посмотрели на Лопатину:

– Значит, смотри, Лопатина. Проверишь путь до туннеля и обратно… Держи, – Дима передал ей фонарик. – Мы ищем телефон Кирсановой. А вообще, обрати внимание на все, что покажется тебе странным. Если что-то найдешь, фотографируй. Туда и обратно, хорошо?

– Хорошо, – кивнула она.

Лопатина поставила ногу на ступеньку.

– Погоди, ты же не боишься? – спросил Дима.

– Нет, конечно.

Дима помог миниатюрной девушке забраться в люк, и Лопатина без лишних промедлений поползла к цели. Металлические стенки шахты ухали при каждом ее движении.

– Ну как?

– Нормально, телефона пока не вижу!

– Если что, кричи, поняла?

Сергей посмотрел на озабоченного Диму и хитро улыбнулся:

– Бедная…

– Почему бедная? Места для нее там достаточно, – серьезно ответил Дима.

Сергей закинул в рот жвачку и хмыкнул:

– Ты слепой, Заварзин! Девчонка на потолок готова лезть, лишь бы ты ее заметил.

Дима смущенно посмотрел на дыру под потолком. Телефон Сергея зазвонил.

– Слушаю, капитан Брындин… А вы кто?

Сергей смутился.

– Да, рядом. Секунду…

Сергей протянул телефон напарнику.

– Тебя. Отец.

Заварзин почувствовал, как его лицо загорелось. Он нехотя взял трубку.

– Да, – выдавил Дима.

– Вечером за тобой заеду, и мы поговорим. Это не обсуждается, – прозвучал строгий голос отца.

Дима сдался.

– До вечера…

Заварзин вернул телефон напарнику, сел на стремянку, задумался.

Брындин выждал некоторое время:

– Это не мое, конечно, дело…

– Вот именно, не твое, – огрызнулся Дима.

– Не перебивай старшего по званию! Я, так-то, тоже отец. И за дочку, бывает, переживаю так, что спать не могу ночами…

Сергей достал телефон и показал напарнику несколько фотографий. На снимках девочка с зелеными прядками каталась с Брындиным на карусели и выглядела счастливой.

– Я Дашке, вообще-то, не родной. С двух лет ее растил. Колготки ей стирал, костюм белки из пенопласта делал. Даже сраный фартук для трудов шить помогал! А ее родной папаша – дятел еще тот. Он ей на день рождения как-то раз банку оливок подарил. Оливок, блин! Я, знаешь, как стараюсь хорошим папой быть? Из кожи вон лезу. Только это сложно, понял? Дашка меня, конечно, любит, но и обижается иногда. Потому что она от меня другого ждет. Понимаешь?

– Не особенно, – пробурчал Дима.

Сергей оттянул воротник рубашки:

– Я же ей, кроме добра, ничего не желаю. Хочу, чтоб она здоровенькой была и человеком хорошим стала. А она хочет, чтобы я просто рядом был, когда ей плохо, и чтобы жить давал, как ей нравится. Вот и выходит, что как кошка с собакой иногда.

Дима открыл рот, чтобы возразить, но напарник ему не позволил:

– Так что хватит, Заварзин, во всем отца винить! Не надо его наказывать. Он хочет, чтобы у тебя жизнь сложилась – в его понимании, само собой. Вот и давит. Другой вопрос, что и ты ведь ждешь, что он изменится. Зато ему не все равно. Ты подумай как-нибудь на досуге, какой отец лучше. Который везде свой нос сует или который оливки на день рожденья дарит.

Дима не ответил. Кажется, он еще никогда не смотрел на отношения с отцом через призму оливок, и это показалось ему любопытным.

Дверь в кладовку открылась, и на пороге появилась Лопатина, покрытая паутиной.

– Ты откуда здесь взялась?

– По главной лестнице спустилась, со второго этажа.

Напарники переглянулись.

– Сверху?

Лопатина испугалась, что что-то напутала, и торопливо объяснила:

– Я всю вентиляцию до туннеля внимательно осмотрела, телефона нигде не было. Где-то на середине пути заметила развилку. Но и там ничего. Шахта закончилась на втором этаже, в процедурке. Я решила, лучше уж там выйду, чем обратно по трубе ползти.

Лопатина чихнула и убрала путину с волос.

– Там что, есть какой-то другой путь?

– Да, но только один. В остальных местах глухие решетки.

– Сколько мы ее ждали? – спросил Дима.

– Минут пятнадцать, не больше.

Дима по стремянке взобрался к шахте, но тут же спрыгнул вниз.

– Ну да! Как же я сразу не понял? Я знаю! Знаю, как доказать, что девчонка врет!

Дима просиял. Пазл наконец сложился.

III

17 дней 8 часов 15 минут с начала эксперимента

Мещерский снял пальто, зашторил окна и подпер дверь в палату Кирсановой стулом. Он осторожно сел напротив девушки, изо всех сил стараясь не передать ей свое волнение. Профессор вытянул вперед два пальца и стал медленно водить ими перед Катиным лицом.

– Я буду считать от одного до трех. Ты закроешь глаза и представишь, как заходишь в свою комнату, закрываешь дверь и ложишься в кровать.

Катя следила за пальцами, покорно следуя инструкциям. Мещерский щелкнул пальцами, и Катя закрыла глаза. Дыхание ее участилось.

– Раз. Ты заходишь в дом номер три, поднимаешься по лестнице. Здесь восемнадцать ступенек. Между этажами стоит скульптура всадника. Тебе хочется спать…