Калимба. Запертые. Эксперимент вышел из-под контроля

– Им сейчас не до нас, поверь. Брындину скандал с вещдоками на фиг не упал, так что скоро домой поедем.

Тома поделила колоду пополам, показала Антону карту. Тот унылым кивком подтвердил, что это она, и Тома радостно вскрикнула.

К камере подошел Денис, дежурный из хранилища улик.

– Собирайтесь, узники, – холодно произнес он.

Денис открыл камеру. Тома размяла затекшую спину.

– Денчик, а ты чего здесь? – удивилась она.

– Наказан.

– Неудобно как… Извини.

Денис провел Антона и Тому к стойке и достал контейнер с личными вещами.

– Ничего, график удобный. По деньгам не потерял почти.

Мимо прошли двое младших следователей.

– Опять с ними треплешься? Так и до участкового докатишься! – засмеялись они.

Денис покраснел, Тома сочувственно погладила его по плечу.

– Как разгребем дело, я с Митричем поговорю. Если он меня не уволит, конечно. Не знаешь, Профессора допросили?

Денис еле сдерживался, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Да ладно тебе, колись. Все равно узнаю.

Денис вытер раскрасневшиеся щеки, осмотрелся и понизил голос:

– Допросили. Только ни хрена не добились. Против бати он показания не дал и девчонку свою выгораживал. На него ничего нет: папаша в гробу, а девчонка молчит как рыба.

– Погоди, какая девчонка? – вклинился Антон.

– Та, что выжила. Она ему вроде как дочь приемная. У Кирсановой мотив есть.

Антон и Тома переглянулись. Мимо прошли следователи, и Денис протянул Томе отрывные квитанции.

– Можете быть свободны, – произнес он серьезно.

Парочка вышла из здания Следственного комитета под косые взгляды коллег.

На улице было тепло и ясно. Тома с удовольствием вдохнула свежий воздух полной грудью. Она включила почти севший телефон и набрала мужа по видеосвязи. На экране в ту же секунду появилась взъерошенная голова Лени с красными от недосыпа глазами.

– Тома! Алё! Я сейчас, я… приеду! Тебя там не обижали? Ты поспала? Сильно испугалась?

Антон, насупившись, отошел в сторону и закурил.

Тома дала Лене выговориться.

– Я в управлении полночи проторчал! Ждал, когда отпустят! Меня Брындин выгнал, гад!

– Лень, у меня все хорошо! Слышишь? Я выспалась, никто меня не обижал, тут же все свои.

Леня начал обуваться, Тома засмеялась.

– Это мой ботинок, – с нежностью сказала она.

– Дождись меня, пожалуйста. Я сейчас за тобой приеду.

– Зачем тебе туда-сюда мотаться? Я с голоду умру, пока тебя ждать буду. И телефон разряжается. Потеряешь меня, опять будешь волноваться. Меня лучше Антон закинет, быстрее будет.

Леня беспокойно посмотрел в камеру. Кажется, упоминание этого имени вызвало у него нервный тик.

– Что со мной за полчаса случится?

– Ладно… – смирился он, и телефон Томы погас.

Они направились к машине, в животе у Томы громко заурчало. Она ничуть не смутилась.

– Я свою свадьбу так не ждала, как Ленькиных оладушков сегодня… Смотри, это Профессор!

Мещерский забрал документы на авто у дежурного штрафстоянки и сел в машину. Антон направился к нему быстрым шагом:

– Подождите! Стойте!

Машина Профессора резко тронулась и, скрипнув шинами, укатила с парковки.

VI

17 дней 3 часа с начала эксперимента

Профессор застрял в пробке в центре города и думал о предстоящей встрече. Мысли о Кате, к его собственному удивлению, не отпускали с того самого дня, когда Степан привез его в клинику.

Мещерский не был готов смотреть ей в глаза, потому что боялся услышать страшное… Сзади засигналили, Профессор нажал на педаль газа.

Но прежде чем узнать правду, он решил сделать одно важное дело, откладывать которое дальше было нельзя.

У клиники дежурил полицейский. Он подошел к припарковавшейся машине Мещерского и постучал в окно:

– Добрый день, территория закрыта для посещений. А, это вы. Что вам нужно?

– Я бы хотел попасть внутрь.

Полицейский достал рацию. Профессор подождал, пока дежурный получит указания.

– Только в моем присутствии, и не более получаса.

Выбора у Мещерского не было, и он вошел в клинику в сопровождении полицейского. Профессор прошелся по холлу первого этажа. Стук его трости эхом разносился по зданию. В комнате для наблюдений было грязно и пусто. Из стены торчали оборванные провода, мониторов на прежнем месте не было. Сотрудники Следственного комитета не слишком церемонились. Мещерский обернулся к сопровождающему:

– Оставьте меня одного.

– Не положено.

– Пожалуйста, – устало сказал Профессор. – Я не подозреваемый. Юридически это все еще моя клиника, и я бы хотел побыть один, понимаете?

Мещерский с трудом держался на ногах. Перед дежурным стоял не загадочный маньяк, лицо которого крутили по всем каналам, а отчаявшийся, уставший человек.

– У вас пятнадцать минут, – сжалился полицейский.

Оставшись в одиночестве, Профессор осмотрелся, постарался вспомнить расположение всех предметов в комнате и обнаружил, что не помнит, были ли здесь манекены. Да, он пытался создать для участников впечатление масштабности эксперимента, но как решил задачу, не помнил. Память ухудшалась быстрее прогноза. Стресс ускорил болезнь.