Калека, Дева, Старец и Дитя

Выронив меч, он пошёл к нему, перешагивая через своих людей. Годы брали своё, Маяр усох. Когда он приблизился вплотную, Илай с удивлением вспомнил, что раньше боялся этого человека, над которым возвышался теперь.

— Илай, — прохрипел отец. Его поднятые руки дрожали, будто он хотел обнять его, но не решался. — Ты идеальный сын. Твои волосы тоже поседели, ты так стремишься быть похожим на меня. И посмотри, как ты заявил о своём появлении. Я бы сделал точно так же. Эти придурки не узнали тебя? Да я сам их убью! Весь город… весь чёртов город должен знать о том, что ты вернулся. Особенно Дитя и император. Эти недоумки смеются надо мной. Они верят, что раз я им подчиняюсь, то я их боюсь.

Делая это семейное воссоединение ещё более «трогательным», прибежали наследники, одинаково одетые и с одинаковыми шрамами на лицах. Казалось, братья всегда ходили по двое, и всё делали вместе, хотя это были уже взрослые мужчины. От Маяра они унаследовали крепкое тело. Характер — от своей матери, а она, как видно, была кроткой женщиной. Она зачала их в страхе. И растила в страхе. И жили они теперь тоже в страхе, не зная, что ждать от старого самодура.

— Чего надо? — проворчал Маяр.

— Вы звали, господин.

— Звал? Вы, ублюдки, намекаете на то, что очень нужны мне тут?

— Простите, господин, — исправился второй. — Мы просто вышли вас встретить.

— Тебе кто разрешал разговаривать со мной? Может, вашей шлюхе-матери было плевать, кто из вас старший, но я не собираюсь оказывать вам двойной почёт просто потому, что её чрево с особой любовью лелеяло моё семя и выносило не одного сына, а двух. Но одинаково бесполезных! — Он не различал их. Никто не различал, если только их мать, но Маяр не взял её в свой дом. Он согласился лишь на сыновей, и то лишь потому, что женщина сказала, что не знает, кто из них родился первым. — Вы ни на что не годны! Я уверен, что жену вы тоже вдвоём трахаете, но родила она в итоге девчонку!

Илай повернул голову в ту сторону, где за деревьями прятался ребёнок, не так давно героически на него накинувшийся. Так это внучка Маяра? А значит его… племянница?

— Вы просто издеваетесь надо мной, — прошипел Маяр, хватая одного из них за ворот и дёргая на себя. — Гляди, Илай. Я оставил одному из них шрам, когда они только появились здесь, так второй ублюдок поставил себе такой же. А если я выколю глаз, твой брат тоже себе выколет? Или лучше отрезать одному из вас язык? Дайте мой меч!

Приказ генерала выполнил один из солдат, подобрав оружие и поднося его на своих переломанных руках. Но Илай перехватил меч, когда отец за ним потянулся.

— Хватит. Ты ничего этим не добьёшься. Выколешь глаз, отрежешь язык, второй сделает то же самое, разве ты не понял этого до сих пор?

При всей своей кротости его братья не были трусами. А чего стоила дочь одного из них? Ей было только восемь лет. Столько же, сколько и ему, когда он накинулся на отца с мечом, защищая мать. Но она вступилась за любовницу отца. Почему?

— Да, ты прав, — согласился Маяр, рассудив: — Пусть один из вас убьёт другого.

Братья испуганно переглянулись, и Илай, устав от этой затянувшейся семейной драмы, сказал:

— Я отмечу одного из них чернилами, которые никто не сможет смыть.

При всей своей разумности его предложение вызвало столько удивления. Будто убийство было проще и понятнее. В духе этого дома.

— Чёрт возьми, — выдохнул Маяр, как будто до него только дошло. — Ты же выжил. Ты всё-таки выжил и стал отшельником. Нам нужно за это выпить!

* * *

Отец пил за двоих, поводов было полно, радостных и не то чтобы. Он не мог поверить, что мужчина, которым стал его сын, не может отметить своё возвращение ни одним из привычных самому Маяру способов.

— Мне скоро будет семьдесят, а у меня до сих пор стоит, — счёл он важным сообщить. — Ты видел Руи? Видел эту женщину? Разве похоже, что её не удовлетворяют?

— Я видел, как на неё косятся твои солдаты.

— К ней никому нельзя прикасаться, — проворчал Маяр. — Ты мне поэтому здесь и нужен. Я становлюсь богаче, а люди вокруг — жаднее. Меня грабит собственная прислуга, а стража хочет убить. Ты будешь здесь и казначеем, и начальником охраны.

— И смотрителем твоего гарема, похоже.

— Осуждаешь меня, «Старец»? — Он усмехнулся. — Да, ты возмужал телом, но духом постарел. Твой взгляд бесстрастен, тебе теперь ничем не угодить. Глядя на тебя, я понимаю, как сам ещё молод.

По мере приближения к могиле Маяр верил в своё бессмертие всё истовее. И Илай не стал его переубеждать, ведь всё указывало на то, что отец его переживёт.

— Меня ублажает Дева и защищает Старец, если бы я стал императором, мне бы служило само Дитя…

— Она ведь на самом деле никакая не Дева, — перебил Илай раздраженно. — Не отшельница. Понимаешь? Она не жила во Внутреннем мире и не достигла высшего мастерства, так что кончайте перед ней на животах ползать.

— Хочешь сказать, что видел что-то более совершенное, чем она?

Да. Единственная женщина, которую он мог любить, единственный человек, которого он хотел защищать, лежал теперь в земле, а отец о ней не вспомнил на протяжении всего разговора.