Калека, Дева, Старец и Дитя

Но, даже понимая это, он всё равно бросился за ним в погоню, когда ублюдок схватил Деву и выбежал из святилища. Пока зрение Датэ не восстановилось, а раны до конца не затянулись, Илай поспевал за ним, но на улицах он потерял его из виду. И всё равно продолжал бежать, следуя за зовом связующей печати, пока сам не понял, как оказался в гуще сражения. Сначала ему на пути попались паникующие жители, за ними — дезертиры. Он расталкивал их, готовый убивать любого, кто мешал ему, но потом ему навстречу вышли его братья, Старцы, первая линия атаки, и он перестал себя сдерживать. В прошлом Илай бы нашёл время для ностальгии. Ему никогда не нравилось убивать товарищей, касалось ли это Эвера-отступника или тех отшельников, которых посылали уже за ним, как за отступником. Он не испытывал к ним ненависти и не считал их врагами. А теперь Илай убивал с охотой, жестоко, не защищаясь, а мстя.

Сражение Старцев никогда не длится долго. Хватает одного удара, чтобы выяснить кто сильнее, одного прикосновения, чтобы убить. С Калеками сложнее, они опытнее и знают, насколько опасно вступать со Старцем врукопашную. Они используют оружие и метят в уязвимые места, хотя в случае с ним не нужно было даже целиться: после удара Датэ весь его торс превратился в уязвимое место.

Илай задыхался, из груди вырывались хрипы, он то и дело сплёвывал кровь. Плечи гудели, из рук выскальзывал меч. Когда-то он с лёгкостью справлялся с тремя мечами, теперь еле удерживал один. Илай уже не стремился вперёд, его теснили, но он всё равно не допускал мысли, что может проиграть. Он не имел права облажаться сейчас… Но стоило ему так подумать, как внезапная боль сразила его на землю. Чужая боль, более невыносимая, чем его собственная, физическая.

Связующая печать?

Илай понял, что не чувствовал Деву всё это время. Как будто он мог отвлечься до такой степени, чтобы просто забыть о ней. Нет, чёрт возьми, не в тот момент. Сколько времени прошло? Он спешил изо всех сил, но на горизонте уже брезжил рассвет, а значит, он сражался не пять минут, как ему показалось.

Может даже, час. Или два.

Боги…

Датэ нашёл способ блокировать его техники? А если это относится не только к связующей, но и смертельной печати? Если он смог снять её?.. И теперь эта боль…

Взревев, Илай поднялся и бросился на её зов. Его сбивали с ног, он вставал и, игнорируя направленное на него оружие и просьбы о подмоге, бежал на ориентир. У него не было плана. Илай не смог защитить её, когда Дева была так близко, что он слышал её шёпот, а теперь она затерялась в лабиринтах наводнённых врагами улиц. Они наступали, их становилось всё больше, и он хотел убить каждого, но в какой-то момент понял, что не может больше ни одного.

Его лёгкие по ощущениям были разорваны в клочья. Кровь клокотала в горле, мешая дыханию. Илай умирал и точно знал это, потому что ощущения были ему отлично знакомы. Дело не только в травме. Он использовал смертельные печати слишком часто, техники совершенно опустошили его сущность.

Ситуация точь в точь как после боя с Эвером, да. Тогда Илай так же упрямо шёл, стремясь к манящей, живительной воде. А когда не смог идти, то пополз. Он готов был ползти и сейчас. Он настолько ослаб, что его бы уложил на землю даже порыв ветра, что говорить о Калеках.

Обхватив фамильный меч, Илай шёл навстречу северянам, но в тот момент, когда они поравнялись… отшельники просто прошли мимо него.

Ха?

Его словно не замечали. Они не считали его угрозой, поэтому игнорировали? А может, он уже умер?

Обернувшись, Илай увидел, как Калеки нападают на своих собратьев. Вонзают мечи в спины, ломают хребты, оттаскивают от жертв, спасают своих врагов и идут дальше, защищая город.

— Какого чёрта?.. — прошептал он, не веря.

Техника голоса?

Использовать её против вражеской армии мог лишь один человек, а значит, Ива вернула себе воспоминания и силы. Она не стала убивать Калек, а заставила их сражаться друг с другом. Достойная месть, ничего не скажешь, но как Датэ допустил это?

Илай собирался спросить у него лично, но ублюдка нигде не было видно, хотя Старец чувствовал, как приближается к связующей печати. Ему становилось тяжелее от этой инородной боли и вместе с тем легче от осознания, что он уже совсем рядом…

А потом Илай увидел то, что меньше всего ожидал увидеть на поле боя.

Голую Деву. Её волосы спускались вдоль тела, скрывая обольстительную наготу. В свете пробуждающегося солнца её кожа сияла. Её глаза горели. Её сущность спустившегося на землю божества пробуждала в нём желание встать на колени. Как минимум.

То ещё зрелище. Он не был готов к подобному в борделе, теперь — тем более.

Оглядевшись, Илай убедился, что был единственным, кто так на неё пялился. Почему даже в такой ситуации он забывает обо всём, стоит только увидеть её?

Илай порезал себе ладони, но не для того, чтобы прийти в себя, а чтобы убрать смертельные печати.