Калека, Дева, Старец и Дитя

— Требуя не напоминать об измене, ты сам вспоминаешь о ней постоянно.

— Да, прости, ничего не могу с собой поделать, — процедил он. — Смотрю я на тебя и складывается такое ощущение, что на тебе просто написано, что ты трахалась с другим. Погоди, ведь и написано! Прямо на твоей щели!

— Да, иначе ты бы не понял, что эта «щель» тебе не принадлежит, — сказала я, и он опешил от такой дерзости. — Хотя ты ведь так и не понял. Может, стоило ещё где-нибудь написать?

Датэ медленно поднял руки. Я решила, что он собрался меня задушить, и испуганно отпрянула, но он лишь показал шрамы на ладонях. Мак. Ивовая ветвь.

— Смертельная печать? К чёрту. Видишь это? Я предпочёл поставить клеймо на себя. Так что плевать мне, что вы там решили мне объяснить. Скоро от твоей печати не останется и следа, а это клеймо никому не оспорить.

Конечно, его тело несокрушимо и неприкосновенно в отличие от моего, вот только…

— Ты не касаешься меня.

— И что? — Он не понял, чем я недовольна.

— Ты не касаешься меня, вопреки своим словам. Ты говоришь, что печать не сработает на тебе из-за всей этой крови, но всё равно не торопишься это проверять. — Когда он не бросился разубеждать меня, я заключила: — Ты боишься. Каким бы бессмертным ты ни был, ты боишься. Потому что знаешь, что от этой техники умрёшь. Ты умрёшь, Датэ.

Он долго смотрел на меня, пытаясь понять:

— Ты угрожаешь мне или на слабо берёшь?

— Я просто советую не рисковать сейчас. Ты и без того истощён.

— Трогательная забота от той, кто меня поджёг.

— Как-то ты сказал мне, что боль ничего не значит, — напомнила я.

— Мне было больно не от боли. Ты поймёшь это, когда я сниму с твоего мальчика-Старца кожу. Тогда мы с тобой будем квиты. — Датэ развёл руки в каком-то щедром жесте. — В конце концов, что бы ты ни думала, в этой измене я больше виню его, а не тебя. Он посягнул на то, на что посягать ему запретил сам Мудрец. Он не должен был трогать тебя вообще, а особенно в таком смысле. Он заслуживает смерти уже просто как отступник, но умрёт он, конечно, не поэтому. Я убью его за то, что он пометил тебя, после того как он эту метку с тебя снимет.

— Он не сделает этого.

— Конечно, сделает, — пугающе убедительно произнёс Датэ. — И не под действием техники голоса, а по собственной воле. Он ведь не хочет, чтобы ты умерла во время родов? Для любой женщины это испытание на грани жизни и смерти. Для Девы? Даже моя мать нуждалась в помощи Дитя, когда пришёл срок. А я сделаю так, чтобы моего сына в этом мире встретили самые умелые повитухи.

— Прости, но я больше не собираюсь из-за тебя оказываться на грани жизни и смерти.

— Не из-за меня, — поправил Датэ, — из-за ребёнка.

— Тогда ты тем более не будешь иметь к этому никакого отношения.

— А кто будет? Согласен, на тебя даже у мёртвого встанет, но я не подпущу тебя к трупу твоего любовника.

Слушая его, я уже чувствовала боль не от боли. Меньше всего я хотела становиться причиной смерти мужчины, который и без того пожертвовал всем ради меня. Единственного мужчины, который любил меня так, как я не мечтала и не заслуживала.

Я могла не рассчитывать на спасение сама, но его спасти я была обязана.

— Ты сказал однажды, что у Девы больше шансов забеременеть от косточки, чем от тебя, — припомнила я. — Похоже, так оно и есть. Ты твердишь о том, что я принадлежу тебе, и обещаешь подарить мне великого сына, но до сих пор даже не коснулся моих волос. Или, по-твоему, в полнолуние для беременности будет достаточно одних только слов?

Он тянул время, потому что был не до конца уверен в своих силах. Бой в святилище истощил его, хотя Датэ и не показывал этого. А сколько крови он потерял, наполняя эту ванну? Даже его неуязвимое тело не могло восстанавливаться настолько быстро. Пусть он и говорил, что в своё время пережил вещи пострашнее, Датэ точно никогда не был настолько близок к смерти, как сейчас. Казалось, его могла убить даже наша близость, особенно если вспомнить, как она ослабила его в прошлый раз.

— Зачем ты дразнишь меня? — недоумевал он. — Думаешь, мне причин не хватает, чтобы поиметь тебя прямо здесь и сейчас? Луна смотрит на нас, ты тут, со мной, голая, но в красном, как я и люблю, этого уже вполне достаточно. Я просто хотел поговорить с тобой, потому что не слышал вечность. Тебе ведь не понравилось, как я накинулся на тебя в прошлый раз. Я пытаюсь исправиться. Пока мне достаточно наслаждаться твоей красотой и голосом, Ива. Так что мне по большому счёту абсолютно наплевать, что именно ты скажешь.

— Тогда тебе лучше сейчас узнать, что я уже беременна.

Датэ застыл, услышав то единственное, что мой голос не мог превратить в чарующую музыку. Первые секунды он выглядел напуганным, но на смену страху пришла бешеная злость. Он рванул ко мне и на этот раз, подняв руки, он действительно схватил меня за шею. Я была уверена, что он убьёт меня, но он отдёрнул ладони уже через мгновение, когда заметил на них шрамы.

— Сказать, что тебя спасло? Я знаю, что ты врёшь мне, — прорычал Датэ. — Ты хоть понимаешь, с чем играешь? Сидишь здесь, по горло в моей крови, и смеешь заявлять такое?! Ты моя единая! Моя!