Как тебе такое, Iron Mask?

– А она так хорошо известна? Мы многое стараемся не афишировать…

Зал понимающе посмеялся.

– Ну вот же… – Женщина достала почти большие, почти клоунские очки, сорвав еще одни аплодисменты, и зачитала по газете, которую с балкона было не разглядеть: «Единственное место, где [Mr. P.] всегда поет, не считая свойственных русским песен в бане».

– Мы не знаем, что происходит в бане, – ответил мужчина, – но очень хорошо знаем, что происходит здесь и сейчас. Дамы и господа! [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.]!

Зал встал. Люди аплодировали.

Бело-лунный луч осветил белый рояль, тут же пустивший блики на занавес сбоку и жюри позади.

– Ангелина, как ты думаешь, национальный лидер часто обновляет репертуар?

– Не знаю, Женечка. Меня так берет за душу «С чего начинается Родина» в его исполнении, что мне этого хватает на целый год.

– Может быть, сегодня от него прозвучат новинки?

– Возможно, именно сегодня наш лидер взорвет зал новым хитом или классическим шлягером, но мы ничего этого не узнаем, пока не услышим сами! Дамы и господа! [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.]!

Зал начал вставать.

Раздались аплодисменты.

Приветствовали секунд двадцать.

– Ангелина, ты ждешь в жизни перемен?

– Как и все, Женечка! Хороших жду, а плохих – побаиваюсь.

– Ну например?

– Я не хотела бы, чтобы дорожали продукты, чтобы уменьшался их ассортимент, чтобы дети болели орфанными заболеваниями. Я отрицаю такие перемены, и если мы все будем их мысленно отрицать, то их и не случится – проверено!

В зале, кажется, захлопали.

– Что точно не должно перемениться – это традиция, когда первое лицо выходит на эту сцену, на прославленную сцену Большого, и вместе с нами, вместе со всей страной, исполняет любимую песню!

– Дамы и господа! [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.]!

Зал поднялся в едином порыве.

Встало, кажется, и жюри, но это лишь угадывалось, потому что весь свет сосредоточился сейчас на одном: белый рояль, стул перед ним.

Аплодисменты не смолкали, потом все же смолкли.

– А скажи-ка мне, Евгений, как тебе кажется, песня – она способна быть дипломатическим оружием?

– Что ты имеешь в виду, Ангелина?

– Ты помнишь, как Хрущев стучал ботинком по трибуне в ООН?

– Если бы я был женщиной, я бы обиделся, – ответил мужчина, оставив место для смеха. – Конечно, не помню, я же тогда еще не родился.

– Как и я, Женечка. А если завести на Совбезе ООН зажигательную песню? Как думаешь, что произойдет?

– Не сомневаюсь, что ее подхватит весь мир!

– Вот сейчас мы и дадим этот совет нашему главному гостю! Дамы и господа! [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.]!

Загремели аплодисменты. Люди массово вставали.

По белому роялю побежали лучи, чтобы сойтись в один, мощный, указующий на стул.

– Дорогая Ангелина! По-твоему, зачем национальному лидеру каждый год приходить сюда, к нам, на «Наше дело»?

– Ну и вопросы ты задаешь, Евгений! Ты уверен, что это гостеприимно?.. Во-первых, мы всегда ему рады. – Женщина сделала знак для аплодисментов. – Во-вторых, его тревожит тема орфанных заболеваний у детей. И в-третьих. Любая работа требует отдыха, а уж тем более – настолько ответственная, как у главы государства.

– Это, может быть, как раз во-первых! – вклинился мужчина, но женщина отрепетированно дала ему планшеткой, как в школе.

– А где отдохнуть, как не в такой дружественной компании? И чем исцелить душу после сложной работы, кроме как певучей русской песней?

– Дамы и господа! [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.]!

Зашумели аплодисменты.

– Евгений, как ты думаешь, сколько еще это будет продолжаться?

– Что именно, душа моя?

– Наша премия существует третий год. А сколько еще нам отпущено Господом?

– Ты ставишь такие сложные вопросы, Ангелина, но это правильно. Не надо их избегать. Я думаю, есть высший промысел. Мы будем вручать эту награду самым достойным меценатам России ровно столько, сколько это потребуется, чтобы помочь детям.

– И сколько лет перед нами будет выступать наш главный вокалист?

– Я надеюсь, что вечно! Дамы и господа! [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.] [Mr. P.]!

Луч, усиленный роялем, становился нестерпим, потому что блик попадал на балкон.

Народ аплодировал пустому стулу, в ожидании.

Народ неистовствовал.

Несмотря на то что «Наше дело» собрало только партер, даже, кажется, без бенуара, на фуршете все равно было не протолкнуться. Алексу удалось незаметно спуститься по пустой лестнице и смешаться с расфуфыренной толпой: секьюрити он вычислял профессионально. Они паслись у колонн, потягивая соки, слабо маскировались под простых людей, но, видно, даже здесь ВИП-ВИПов следовало защитить от нищебродской толпы ВИПов простых.

Алекс взял с подноса бокал, чтобы не выделяться, и попытался просчитать маршруты. Публика перемещалась хаотично, и надо было разбить пространство, что ли, на квадраты. Золотого платья он пока не видел. Не дай бог, она уехала, не выйдя на фуршет… Поймал чей-то внимательный взгляд – знакомый, но не смог вспомнить; кивнул, и ему озадаченно кивнули.