Как стать контрабандистом

– Я был прав, – он довольно ухмыльнулся, – Полный отлуп. Зато тебе разрешают заказать печатную машинку. Только не электрическую и без всякой памяти. Будешь теперь не свой сонный шланг тискать, а тугие кнопки долбить по ночам. И будет вместо вдумчивого шурх-шурх какое-нибудь хрясть-хрясть-дзинь-дрынь! Тебя вертухаи к утру сами первыми и уроют. И все вокруг под этим дружно подпишутся. Твой заход не проканал.

Я представил себе грохочущего печатного монстра в камере и содрогнулся.

– Ещё не вечер. Сейчас напишу, что у всех пишущих машинок большая проблема с русскими шрифтами.

– Тебе нормальным финским языком сказали, что компьютер нельзя из-за наличия памяти. Низз-я-я-а!

– Да сейчас память куда ни поподя засовывают. Хоть в телевизор, хоть в говорящий унитаз с обдувом и музыкой.

– Это точно. Только ты этого им никогда не объяснишь. Есть такая вещь как Инструкция. Самого ведь обучали. Круглое – носить, квадратное – катать, тяжёлое – забыть. Просёк? Хотя… своими писульками ты им нервишки ещё долго трепать можешь.

Опять явился вертухай и коротко бросил:

– К доктору!

– Но вы мне только что принесли, – я потряс листком, – У меня назначено на завтра в 10:00.

– К доктору, – вертухай сморщился от досады и переключился на Сулева.

– Иди, там дыра образовалась. Те, кто были записаны, уходят на этап и уже сидят в отстойнике. Так что тебе повезло, кустарь-машинист… бескомпьютерный.

Доктор принял меня сразу. Он хмуро окинул меня подозрительным взглядом.

– На что ещё жалуетесь?

– Всё то же. Зубы и спина.

– Вам же разрешили… – тут он взглянул на дисплей, – Snug. Разве этого не достаточно?

– Нет. Это provisional remedy (временное средство).

– У меня записано, что вы поставлены на очередь в стоматологию. Ждите.

– Как долго?

– Это не от нас зависит. Может три месяца, может и все шесть. Мы вам направим подтверждение. Наиболее быстро это делается для тех, кто уже отсидел в тюрьме более года.

– Понял. Спасибо, но лучше я уж потом дома себе сам закажу. А что мне можно сделать со спиной?

– Болит?

– Можете сами посмотреть.

– Здесь нет X-ray unit (рентгеновского аппарата).

– А мне что делать?

– Ждите, когда отвезут в больницу на рентген. Лекарства не помогают?

– Нет. Никакого эффекта.

– Я выпишу новые. Более сильные. Но только вместе с таблетками для желудка. Их надо обязательно принимать вместе. Иначе будет gastric ulcer (язва желудка).

– Гастрит по имени Алсу, – машинально переврал я про себя. Алая вода в желудке. Очень поэтично. Но для ленивого костоправа добавил более вразумительно, – Обязательно буду принимать их как tablet-doublet (таблетки дублетом), доктор. Наши prison guards (вертухаи) за этим проследят.

Доктор покивал и махнул рукой в сторону двери.

– До свидания, – Я открыл дверь и вышел в коридор. Но не сделал и шагу, как упёрся в двух взъерошенных и опухших субъектов, которые стояли перед дверью и молча, но активно жестикулировали.

– Mitä (что)? – хмуро спросил я. Сейчас придётся объяснять, что я не говорю по-фински, а с английским у таких всегда явные проблемы.

Однако парочка повела себя странно. Один продолжал тыкать себе пальцем в челюсть, а второй закатывал глаза и прикладывал руку ко лбу.

– What's the problem? – эти двое либо полные идиоты, либо это какая—то непонятная мне новая местная шняга, – What's up?

Один не выдержал, пихнул недотёпу, указывающего на свою скулу, и зашипел по-русски:

– Ты же говорил, что можешь, что угодно спросить. Вот и спроси.

– Не могу. Я сейчас концы отдам. Все слова из башки вылетели.

– Mitä kulu (как дела)? – выдавил из себя активный.

– Kaikki on huvin (всё хорошо), – уже еле сдерживаясь, чтобы не испортить разворачивающееся представление, сообщил я.

– Kaikki loppu (всё закрыто), – обречённо исчерпал он остатки своих познаний в финском магазинном и перешёл на русский, обернувшись к страдальцу – Ну и как я смогу втолочь этому тупому турмалаю, что тебе нужна пломба?

Тут я не выдержал и хихикнул:

– Слышь, мужики, я не доктор. Тупыми турмалайскими пломбами не заведую.

– А чего ты тут делаешь? – ошарашено спросил он в ответ, – Вертухаи говорили, что кроме нашей камеры здесь вообще русских нет.

– Конспирация. – Я приложил палец к губам, – Отдыхаю я тут.

– Ты что, здесь живешь?

– Ага, но только временно, пока мне в Питере дворец не очистят от выставки музыкальных инструментов.

– Да ну?