Как стать контрабандистом

– Не финансировал. И вообще, во всех этих поставках, кроме такой странной последней, никакой контрабанды не было, и быть не могло. Если только народ не начал утеплитель курить. Вы запросили конечных грузополучателей?

– Это дело следствия.

– Я знаю, что дело следствия, но вы послали хоть один запрос?

– Это вас не касается.

– Ещё как касается. Я этого же требовал с самых первых допросов.

– Мы сами разберёмся. На сегодня допрос окончен.

– Как окончен? Вы мне тут накидали мешок обвинений, но не показали полностью ни одного документа.

– И не покажем. А вот в камере подумайте над следующей любопытной арифметикой: за эти семь грузов вы заплатили 219.000 евро, или свыше 30.000 евро за каждый трейлер. Не высока ли цена за какие-то металлоконструкции? А вот за контрабандные сигареты вполне нормально, – Лось достал допотопный калькулятор и забубнил, – Захвачено контрабандного товара 14.428 блоков… ладно округлим до 14.400… потом умножаем на 7… получаем… ого… 100.800 блоков. Итого свыше 2 евро за блок. Все сходится.

– Я вам уже говорил, что у вас навязчивая идея? Да и хрен вы в России купите пачку L^&M за 7 рублей. Ваша калькуляция полный отстой. Как и раньше с вертолётами и БАДами. Повторяю ещё раз. Это разные компании, а тот платёж никакого отношения к металлоконструкциям не имеет. Это была оплата за нефте-газововое оборудование. Проверьте бумаги. Они в бухгалтерии все есть.

– Любые документы можно подделать.

– Можно. Поэтому меня так сильно сейчас интересует финская таможенная декларация.

– Всё. Допрос закончен.

Лось распечатал допрос. Я его размашисто подписал. Все задвигались, стали подходить и ставить свои подписи, а потом, громко переговариваясь, покидать помещение.

Я ждал, бездумно уставившись в стену. И так себя сейчас отстойно чувствую, а тут теперь стала свербить эта тревога по поводу показаний, данных против меня. Или это следаки очередную порцию дерьма на вентилятор подкинули? Для окончательного размягчения клиента. Интересно, а они знакомы с нашей поговоркой, что аноним лучше онаниста, но хуже пидараса?

Завтра я покину этот загон и буду всё заново анализировать но уже со своих угодий. Пока общение с таможней ещё больше утвердило меня, что человек лжив во всём, и только в крайней животной злобе он недолго бывает самим собой. Как я сейчас.

С утра я разобрал и сложил все свои вещи. Оглядел камеру. Смешно, но я с ней свыкся, а что дальше будет вообще покрыто мраком. Неизведанное всегда хоть и манит, но страшит. Здесь хоть одиночка, а там уже тюремный коллектив со своими порядками и неизвестными законами.

А когда, кстати, мой суд состоится? Что-то я совсем затупил насчёт сегодняшнего дня. Даже следаков не спросил. Меня просто перевезут в другую тюрьму, или сначала будет очередная имитация суда? Убей, не помню. И мой адвокат что-то давно не проявлялся.

Чего мне больше всего сейчас не хватает, так это самой простенькой копии кольца царя Соломона, на лицевой стороне которого написано «ВСЁ ПРОЙДЁТ», а на оборотной – «ПРОЙДЕТ И ЭТО»¹⁰⁴.

Я улёгся и стал обдумывать свою дальнейшую судьбу, так коварно получившую пробоину. Словно беззащитный «Титаник», сослепу налетевший на разлагающуюся кучу таможни. А я, как неожиданно назначенный капитан, обязан, по мысли какого-то урода, идти ко дну с этой дырявой, но так дорого оцененной лоханкой.

Весь последующий день прошёл в нервном ожидании. Я прислушивался ко всем внешним звукам, постоянно теребил ветртухаев, но всё без толку. Никто ничего не знает. И знать совершенно не хочет. Наконец ближе к вечеру один удосужился сообщить:

– У нас этапы на Миккели проходят по вторникам, и, кажется, по четвергам или пятницам. Сегодня вы уже точно никуда не уедете. Не поступило никаких распоряжений от следователей.

Вот оно как! Следаки даже не почесались, хотя всё прекрасно знали. Одним словом типичные мустурбанцы, что является моим личным лирическим сокращением от «в Мустоле урощённые бандерлоги и засранцы».

Утром я уже мрачно рассуждал, доесть ли мне кашу или остатками выложить несбиваемый барельеф на стене, как напоминание потомкам о своих моральных издевательствах. Но тут очередной вертухай стал мучить засовы. Он их поднимал и опускал, очевидно, наслаждаясь скрипом и скрежетом. Потом стал приоткрывать и закрывать дверь. Удовлетворившись услышанным, он зашёл в камеру и светским тоном осведомился:

– Не побеспокоил?

– Ты бы ещё кошку здесь медленно придавил, живодёр, – не менее любезно ответил я вертухаю, – Устроил тут концерт свиста и лязга, хэрмейстер.

– Извините, я не говорю по-русски.

– Конечно, побеспокоили. От этого скрипа облысеть можно. Что, так трудно дверь починить и петли маслом смазать?

– Для этого есть специалисты, вот только бюджет у нас маленький, – он показал небольшой зазор между большим и указательным пальцами, – Но я подготовлю заявку. Может, успеют до конца года.