Как спасти жизнь

Мама улыбается, глядя на фотографию. Благодаря приему стероидов ее лицо с определенных ракурсов имеет здоровую полноту и выглядит лучше, чем когда у нее была «только» волчанка. Ее худое тело рассказывает совсем другую историю.

– Рядом со мной на прикроватном столике, пожалуйста!

Я перекладываю ее пустой чемодан на дно шкафа и предчувствую, что снова принесу его домой гораздо более легким, поскольку в нем не останется лекарств, которые поддерживают ее хрупкую хватку за жизнь. Будет ли персонал требовать, чтобы я унес домой и ее одежду?

Сначала я ощущаю непривычное жжение в глазах. Потом понимаю. Слезы. Я не плакса и никогда им не был, даже когда папа ушел.

– Я чувствовал запах выпечки, когда мы пришли, – говорю я, заставляя себя повернуться к маме и Керри, чтобы ставки были слишком высоки и слезы были вынуждены отступить. – Надеюсь, это тот же торт, который они испекли, когда мы пришли с обзорным визитом?

Опасные эмоции отступают, когда мы принимаемся размышлять о том, какой это может быть торт: морковный, шоколадный или бисквит королевы Виктории.

– Это называется не бисквит, – поправляет меня мама, – это сэндвич королевы Виктории. Разве тебя не учат таким важным вещам в медицинском колледже?

Когда появляется медсестра, чтобы проверить лекарства и обсудить мамин распорядок дня, мы с Керри направляемся в сад. Она обнимает меня за плечи. Я подаюсь к ней.

Когда мы впервые снова сблизились, я волновался, что она притворяется ради моей матери, но теперь это выглядит естественно. Мы даже начали заниматься любовью, и это случается даже чаще, чем когда мы сошлись в подростковом возрасте. Керри не притворяется. По крайней мере я надеюсь, что это не так…

Близость создала своего рода петлю положительной обратной связи: чем больше мы вместе, тем лучше мы себя чувствуем. Возможно, действует окситоцин.

– Я тут подумала… – начинает Керри.

Я чуть отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее. Когда она успела постричься? Она всегда была хорошенькой – несоответствие в нашей привлекательности, возможно, было уравновешено моим умом и потенциалом заработка. Но сейчас она выглядит прекрасно.

Окситоцин или реальность? Смогу ли я когда-нибудь заметить разницу?

– Думать опасно, – пытаюсь пошутить я.

– О твоей маме и о нас.

Я понятия не имею, что будет дальше, поэтому жду.

– Ты теперь другой, Тим. Эта трагедия… это изменило тебя.

Я подыскиваю слова, чтобы подчеркнуть серьезность, которую слышу в ее голосе. Я боюсь того, что она может со мной сделать, у меня не осталось никаких резервов.

– Не перебивай, – предупреждает она, хотя я не сказал ни слова. Как она может так хорошо читать меня, а я совсем не могу читать ее?

Я подношу палец к губам, давая понять, что буду молчать. Рядом с жасмином есть скамейка, и Керри идет к ней. Когда мы садимся, я чувствую тепло дерева через ткань своих джинсов. Слабый аромат тикового дерева напоминает мне о чем-то…

Из Индии.

– Я подумала, что, возможно, мы могли бы пожениться.

Мое тело дергается. Словно она не предложение мне сделала, а применила дефибриллятор.

– Не шути такими вещами, – бормочу я.

– А я и не шучу. Я изучила этот вопрос. Люди могут жениться в хосписах, обычно это пациенты, но, если бы это сделали мы, твоя мама смогла бы присутствовать.

Я позволяю себе представить, что стою в этом саду в костюме, Керри в платье – я вижу ее в том же платье, в котором она была на нашем первом настоящем свидании: платье-русалка. Я знаю, что оно все еще висит в нашем гардеробе и что у нее точно такой же размер, как и пять лет назад.

Обычно мне трудно что-то вообразить, а сейчас это представляется так реалистично: не только Керри в роли невесты, но и царственная мама в инвалидном кресле. Никто из моих приятелей не смог бы присутствовать – тот же Уилкокс находится на семейной вилле недалеко от Канн, – однако в принципе это не так уж плохо. Я всегда боялся, что люди поймут, как мало у меня друзей… все идеально, за исключением одной вещи.

– Тебе не нужно этого делать, Керри. Если это только потому, что она умирает…

Она глубоко вздыхает.

– Дело не только в этом. Я вижу тебя яснее, чем в ту пору, когда мы были подростками. И тот, кого я вижу – хороший человек, который становится лучше с каждым днем.

На все приготовления уходит десять дней.

Этот импульс придает хоспису атмосферу карнавала. Шеф-повар составил меню со всеми любимыми блюдами мамы, и кто-то заказал ящик Irn Bru[67], чтобы отпраздновать в шотландских традициях.

Я отправил Уилкоксу электронное письмо, но, как я и предсказывал, он не сможет вернуться, поэтому отец Керри берет на себя роль шафера.

Он ведет меня в Moss Bros. У меня настолько средний рост, что я понимаю: десятки предыдущих женихов примеряли тот же самый костюм. Когда я надеваю его, до меня доходит, что, по статистике, половина этих мужчин уже разведена, но, прежде чем я успеваю задуматься об этом, он убеждает меня купить в магазине в Lanes шелковый носовой платок и галстук в тон. На нем изображен анатомический рисунок сердца, выполненный страстным красным цветом.