Как спасти жизнь

– Я двигаюсь к северу от реки. Новая больница, новый старт.

Мои результаты означают, что я получила возможность выбирать любую клинику, где пройдут два года моей интернатуры. Так что очевидно: я подала заявление в ту, что прикреплена к медицинскому колледжу, который отказал мне пять лет назад. Хотя дело не только в том, чтобы показать им два пальца в форме буквы V. Ну, или, возможно, я просто продолжаю себя в этом убеждать.

Тим смеется.

– Чего она не сказала, так это того, как она разозлила большинство консультантов, у которых она проходила обучение, тем, что была недостаточно подобострастной.

Я пожимаю плечами. Я не могу этого отрицать. Это одна из причин, по которой я положила глаз на неотложную медицину как на специализацию, потому что, когда пациент находится на грани, все зависит исключительно от насоса и дефибриллятора.

Хотя до этого еще далеко. Теперь, когда я пересекла одну финишную черту, вот-вот начнется моя следующая гонка. У меня впереди по крайней мере десять лет в качестве младшего специалиста, прежде чем я стану консультантом. Тот идиот-интервьюер, который не принял меня, поскольку считал, что все закончится мыслями о детях и я стану рыдать, потому что мои биологические часики тикают все громче, понятия не имел, с кем он столкнулся.

У меня есть два племянника, одна племянница и работа, которую я люблю. Я слишком занята, чтобы заморачиваться.

– За вас, доктор Грейс! – восклицает Тим.

– Не могу поверить, что ты используешь свое второе имя, – вмешивается Мэрилин. – Учитывая, каким неуклюжим слонопотамом ты всегда была.

Я даже не пытаюсь спорить. Но Тим вступается.

– Твоя сестра никогда не была неуклюжей! Она просто толкает себя дальше и сильнее, чем кто-либо другой, о ком я могу вспомнить. В этом мало изящества, и неудивительно, что она иногда попадает в передряги.

– «Иногда попадает в передряги…» – смакую я. – Думаю, я бы хотела, чтобы это было моей эпитафией.

И я улыбаюсь человеку, который знает меня лучше всех. Все будет хорошо.

18 сентября 2012 года 49. Джоэл

Придя в себя после недолгой операции по замене моего ИКД, я обнаруживаю более четырехсот сообщений с пожеланием выздоровления, а число моих подписчиков на личной страничке видеохостинга утроилось и составляет теперь почти восемнадцать тысяч.

– Ты в тренде, – говорит мама.

Это не было частью какого-то грандиозного плана. Я вообще почти ничего не публиковал в блоге, но не был уверен, насколько затянется мое отсутствие, и понимал, что некоторые из моих молодых подписчиков могут забеспокоиться. Поэтому прошлой ночью я снял небольшое видео, рассказывающее о моем «волшебном гаджете» и показывающее сравнительные размеры того, что находилось внутри меня, и того, что должно было его заменить. Я использовал колоду карт для демонстрации моего старого аппарата и спичечный коробок – для новой навороченной версии.

Видео не должно было слишком отличаться от остальных, снятых раньше. То была папина идея, способ расширить мой тренировочный бизнес после получения степени в области спортивных наук. Я согласился на это только ради того, чтобы помочь ему: он исчерпал все возможности на мейнстрим-телевидении, поэтому переименовал себя в агента «по цифровым талантам», и ему нужно было показать свои навыки. Он начал снимать, как я делаю свои дурацкие упражнения, а я, выполняя их, болтал обо всем, что приходило мне в голову. Правильное питание, восстановление формы после болезни, как тренироваться в плохую погоду…

Поначалу количество просмотров было крошечным, но потом стало расти. Американцам, похоже, нравится мой акцент, британцам – мой сарказм. Папины ракурсы и правки подают меня с наилучшей стороны, и иногда девушки в клубах узнаю́т меня и подходят. Я не позволяю этим встречам иметь продолжение, а те женщины, с которыми я когда-то встречался, понятия не имеют, кто я теперь и что со мной.

Я выработал в себе что-то вроде обаяния суровой любви, в некотором роде издеваясь над собой, ставя все с ног на голову.

Прошлой ночью, однако, я чувствовал себя по-другому.

Думаю, немного из-за страха, плюс я решил записать все на свою веб-камеру, чтобы не просить папу. Я начал говорить о том, зачем мне нужен ИКД и что такое дефибрилляция на самом деле.

Я обнаружил, что зашел дальше, чем когда-либо, разговаривая с камерой так, словно на другом конце был только один человек. Возможно, подросток, каким я был много лет назад, когда не мог решить, позволить ли им имплантировать эту штуковину в мое тело. Я рассказал, как из-за остановки сердца моя жизнь полетела вверх тормашками. Дефибриллятор многажды спасал меня, хотя поначалу я не был уверен, что хочу этого…

И я поймал себя на том, что говорю о более глубоких вещах. Я признался на веб-камеру, что никогда не испытывал настоящего страха, пока у меня не родился сын, и теперь ужас от того, что я могу оставить его, сильнее, чем я мог себе когда-либо вообразить.