Как работает мозг

Когда я познакомил группу студентов с этими данными, один из студентов закричал: «Мне стыдно за свой биологический вид!». Многие другие тоже восприняли эти факты как позорные – если не для них самих, то для среднестатистического человека. Тверски, Канеман, Гулд, Пьятелли-Палмарини и многие другие социальные психологи приходили к выводу, что наше мышление не предназначено для того, чтобы постигать законы вероятности, даже если эти законы управляют Вселенной. Мозг способен обрабатывать ограниченное количество информации, поэтому вместо вычисления теорем он использует грубые практические правила. Одно из этих правил таково: чем более запоминающимся является событие, тем более вероятно, что оно произойдет. (Я помню недавнюю катастрофу авиалайнера с большим количеством жертв, следовательно, самолетами летать опасно.) Второе правило: чем больше индивид напоминает стереотип, тем более вероятно, что он принадлежит к данной категории. (Линда соответствует моему представлению о феминистке-кассирше больше, чем она соответствует моему представлению о кассирше в банке.) Этой теме посвящен целый ряд популярных книг со зловещими заголовками: «Иррациональность: враг внутри»; «Неизбежные иллюзии: как ошибки разума управляют нашим мышлением»; «Как узнать, что не так: погрешимость человеческого разума в повседневной жизни». Вся печальная история человеческой глупости и предрассудков объясняется тем, что интуитивные статистики из нас никудышние.

Доказательства, которые приводят Тверски и Канеман, наводят на серьезные размышления; их исследование привлекло внимание к удручающе низкому интеллектуальному качеству общественных дискуссий, посвященных теме социального и индивидуального риска. Но разве может человеческое мышление действительно уделять так ничтожно мало внимания вероятности в нашем вероятностном мире? Задачи, с которыми не справились люди, можно решить несколькими нажатиями кнопок на дешевом калькуляторе. Многие животные, даже пчелы, в процессе поиска пропитания безошибочно рассчитывают вероятность. Неужели сложность этих вычислений превышает потенциал обработки информации, заложенный в нашем мозге с его триллионами синапсов? В это трудно поверить, да и не нужно. Логика рассуждений человека не так неразумна, как может показаться.

Для начала нужно отметить, что многие рискованные альтернативы – всего лишь альтернативы, поэтому их нельзя отвергать как несоответствующие действительности. Возьмем людей, которые играют в азартные игры, боятся летать на самолетах и избегают химикатов. Действительно ли их поведение иррационально? Некоторым людям доставляет удовольствие ожидать такого исхода событий, который мог бы коренным образом улучшить их жизнь. Некоторым людям не нравится сидеть пристегнутыми к креслу в большой трубе и мучиться от мыслей о том, какой ужасной смертью может закончиться их путешествие. Некоторым людям не нравится есть пищу, в которую были намеренно добавлены ядовитые вещества (точно так же, как некоторые люди не захотели бы съесть гамбургер с совершенно безвредным мясом червей). Ни в одном из этих выборов нет ничего иррационального – не больше, чем в том, что кто-то предпочитает ванильное мороженое шоколадному.

Психолог Герд Гигеренцер наряду с Космидес и Туби отмечает, что даже когда представления людей о вероятности отличаются от истины, их рассуждения могут быть не совсем нелогичными. Ни одну способность нашего разума нельзя назвать всезнающей. Цветное зрение могут обмануть натриевые лампы уличного освещения, но это не означает, что оно плохо спроектировано. Оно явно спроектировано хорошо и гораздо лучше любой фотокамеры справляется с регистрированием постоянных цветов при изменяющемся освещении (см. главу 4). Однако своей способностью успешно решать эту нерешаемую проблему оно обязано неявным допущениям о мире. Когда эти допущения нарушаются в искусственно созданном мире, цветное зрение не справляется с задачей. То же самое можно сказать и о наших механизмах оценки вероятности.

Возьмем знаменитую «ошибку игрока»: ожидание, что если несколько раз подряд выпадал «орел», то это увеличивает шансы выпадения «решки», словно у монетки есть память и стремление к справедливости. Я до сих пор со стыдом вспоминаю случай, произошедший со мной в подростковые годы во время семейного отпуска. Мой отец упомянул, что вот уже несколько дней идет дождь, и теперь погода должна поменяться, а я поправил его, упрекнув в «ошибке игрока». Однако мой долготерпеливый отец был прав, а его сын-всезнайка ошибался. Холодный атмосферный фронт не может исчезать с лица земли к концу дня и заменяться новым на следующее утро. У облачного покрова всегда есть средний размер, скорость, направление, и меня бы нисколько не удивило (сейчас), если бы неделя облачной погоды предвещала, что приближается задняя его часть, и скоро выглянет солнце, – точно так же, если по железной дороге перед тобой прошло сто вагонов, это с большей степенью вероятности предвещает, что скоро будет конец состава, чем если прошло всего три вагона.