Как работает мозг

Тем не менее, когда сухие цифры и буквы заменяются событиями из реального мира, люди иногда – но только иногда – становятся логиками. Скажем, вы – вышибала в баре и руководствуетесь в своих действиях правилом: «Если человек пьет пиво, ему должно быть не меньше восемнадцати лет». Вы можете проверять, что, люди пьют и сколько им лет. Кого их этих людей вы проверите: пьющего пиво, пьющего колу, двадцатипятилетнего или шестнадцатилетнего? Большинство людей правильно выбирают пьющего пиво и шестнадцатилетнего. Тем не менее одной только конкретики такой задаче недостаточно. Правило «Если человек ест перец чили, то он пьет холодное пиво» опровергнуть ничуть не легче, чем правило с буквами и цифрами.

Леда Космидес обнаружила, что люди правильно отвечают на вопрос, когда правило представляет собой договор, обмен выгодами. В таких обстоятельствах доказать, что правило ложно, – то же самое, что выявить мошенника. Договор – это импликация в формулировке «если ты пользуешься выгодой, ты должен соответствовать требованию», а обманщик пользуется выгодой, не выполняя при этом требование. Право пить пиво в баре – это выгода, которую человек приобретает, доказав свою взрослость, а пьющие пиво несовершеннолетние – мошенники. Правило, согласно которому человек пьет пиво после перца чили, – это причинно-следственная связь, поэтому те, кто пьет колу (а по логике рассуждения, их тоже нужно было бы проверить) не имеют отношения к задаче. Космидес показала, что люди делают то, что логично, когда рассматривают А и В как выгоды и затраты соответственно, даже если речь идет о достаточно экзотических событиях – например, о том, что кто-то ест мясо антилопы дукер и находит скорлупу от страусиных яиц. Дело не в том, что в такой ситуации включается логический модуль мышления, а в том, что люди руководствуются другой совокупностью правил. Эти правила, подходящие для выявления мошенников, иногда совпадают с правилами логики, а иногда – нет. Даже если затрату и выгоду поменять местами – например, сказать «Если человек платит 20 долларов, он получает часы» – люди все равно выбирают «карту» мошенника (он получает часы, но не платит 20 долларов): этот выбор не является логически правильным, но и не является типичной ошибкой в эксперименте с ничего не значащими картами. Более того, одна и та же история может заставлять человека делать логичные или нелогичные выводы, в зависимости от интерпретации того, кто является мошенником (если мошенник вообще есть). «Если работник получает надбавку, он проработал десять лет. Кто нарушает правило?» Если люди смотрят на задачу с точки зрения работника, они начинают искать работников, которые проработали 12 лет и не получают надбавку; если они смотрят с точки зрения нанимателя, то начинают искать работников, которые проработали 8 лет и получают надбавку. Аналогичные результаты были получены в ходе эксперимента в эквадорском племени охотников-собирателей шивиар.

Получается, что у нашего мышления есть средство обнаружения мошенничества с собственной логикой. Когда стандартная логика и логика обнаружения мошенничества совпадают, люди действуют как специалисты по логике; когда они расходятся, люди все равно ищут мошенников. Что навело Космидес на идею поиска этого ментального механизма? Эволюционный анализ альтруизма (см. главы 6 и 7). Естественный отбор не оказывает давления в сторону соответствия общественному мнению; эгоистичный мутант быстро опередил бы по количеству потомков своих альтруистичных соперников. Любое бескорыстное поведение в природном мире требует особого объяснения. Одно из объяснений – это взаимовыгодный обмен: живое существо может предложить свою помощь в обмен на помощь, которую оно ожидает получить в будущем. Вместе с тем обмен услугами всегда подразумевает уязвимость перед мошенниками. Чтобы такой обмен сформировался в процессе эволюции, к нему должен прилагаться когнитивный аппарат, который бы запоминал, кто принял твою помощь, и гарантировал бы, что ты получишь что-то взамен. Биолог-эволюционист Роберт Триверс предположил, что люди, которые являются самыми явными альтруистами из всего царства животных, наверняка получили в процессе эволюции чрезмерно развитый алгоритм обнаружения мошенничества. И, кажется, Космидес удалось обнаружить этот алгоритм[374].

Так что же, можно ли назвать мышление логичным в научном смысле слова? Иногда – да, иногда – нет. Гораздо более уместным будет спросить, можно ли назвать мышление хорошо спроектированным с точки зрения биологии. В этом случае наше «да» будет немного более уверенным. Логика сама по себе способна приводить к банальным истинам и упускать из виду значимые. Мышление действительно пользуется правилами логики, однако они задействуются процессами понимания языка, сочетаются со знаниями о мире, дополняются или вытесняются специальными правилами логического вывода, соответствующими содержанию.

* * *