Как приручить Обскура (СИ)

Тесей кивнул в знак согласия и поскрёб задвижку ещё раз. Талиесин взмахом руки защёлкнул замок, а для верности наложил на дверь отличные запирающие чары.

— Во-первых, — сходу начал Тесей, едва обернувшись человеком, — я даю вам совершенно ясные знаки, когда вы обращаетесь ко мне. Лай означает «нет». Кивок означает «да». Если я не могу кивнуть, я машу хвостом. Неужели это так сложно?

— Прекратите меня отчитывать, я вам не мальчик, — возмутился Талиесин. — Выражайтесь яснее, тогда я смогу понимать ваш язык жестов.

— Это я вам не мальчик! — завёлся Тесей. — Я выражаюсь предельно ясно! Во-вторых, — сквозь зубы продолжил он, — прекратите эти ваши постоянные обнимания.

— А что вас не устраивает? — Талиесин от обиды даже повысил голос. — Даже ради дела не можете забыть про свои предрассудки?

— Предрассудки? — яростно повторил Тесей.

— Я отношусь к вам, как к своей любимой собаке!

— Ну, спасибо! — зло бросил тот.

— Между прочим, согласно нашему плану! — вконец обиделся Талиесин. — А вы бы предпочли, чтобы я видел в вас мужчину, а не собаку?..

Только этого ещё не хватало. Тесей взял себя в руки и сбавил обороты.

— Нет, — мрачно ответил он. — Но вы можете быть менее навязчивым?

— Только если вы готовы есть из миски и спать на полу, как обычный пёс, а не мой любимец, которому я во всём потакаю, — оскорблённо ответил тот.

Тесей вздохнул. Потом вздохнул ещё раз, тяжело и долго.

— Простите. Я вам нагрубил.

Талиесин, поджав губы, отвернулся от него и провёл пальцем по старинной раме, в которую было оправлено зеркало.

— Послушайте… мистер Эйвери, — виновато заговорил Тесей. — Я прошу прощения. Это побочный эффект моей… анимагической формы.

— Ничего подобного, — уязвлённо ответил тот, не поворачиваясь. — Я держал ретриверов. Это умные, послушные и весёлые собаки.

— И очень эмоциональные, — негромко добавил Тесей. — Именно поэтому я предпочитаю не пользоваться анимагией. Характер этой породы полностью противоположен моему.

— Да уж, я бы предположил, что ваша анимагическая форма — бревно! — с досадой сказал Талиесин. — Я запомнил ваш язык жестов, не волнуйтесь. Хотите сказать что-то ещё?

— Да, — после паузы сказал Тесей. — Спасибо за то, что спасли мне жизнь. И за ужин, — добавил он, проглотив слюну. — Будущий.

— Пожалуйста, — буркнул Талиесин, явно смягчаясь.

— Если это нужно для дела… я постараюсь притвориться самой безмозглой собакой, какую вы только видели, — добавил Тесей. — Ради Ньюта я готов пойти… на многое. На что угодно.

— Хорошо, — Талиесин повернулся к нему и улыбнулся в знак примирения. — Значит, оставим всё, как есть. А теперь, если мы закончили выяснять отношения… — он оглянулся, — довольно странное место, вы не находите? Посмотрите, какие роскошные зеркала.

Тесей пожал плечами:

— Это же дамская комната. Здесь и должны быть зеркала, разве нет?

— А ещё здесь должен был быть мистер Нокс, — напомнил Талиесин. — Присмотритесь к их рамам.

— Они кажутся мне одинаковыми, — признался Тесей.

— Нет-нет, они выполнены в едином стиле, но узоры слегка разнятся, — возразил Эйвери. — Смотрите, вот символы — они нигде не повторяются. Любопытно… Три рамы явно старинные, а четвёртая сделана совсем недавно, видите? Позолота не стёрта. Это зеркало — новое.

Тесей ощупал рамы руками, посмотрел на изнанку.

— Зеркало новое, — согласился он, — но след на стене старый. Все четыре висят здесь уже довольно давно. Может быть, это сделали взамен случайно разбитого?..

— Может быть — да, а может быть — нет, — задумчиво сказал Талиесин. Вынув из кармана блокнот и карандаш, он набросал все четыре зеркала и отдельно выписал символы, вырезанные на каждом. — Мне что-то кажется здесь знакомым, — сказал он. — Бабушка говорила, что в Шармбатоне было волшебное зеркало, но я, хоть убей, не помню, в чём был его секрет.

Они решили не ждать Валентайна — времени до встречи с Криденсом оставалось немного. Когда они спускались к озеру, к условленному месту встречи, был без четверти час. Они крались вдвоём по зарослям, через высокую траву и крапиву. Ночная темнота под покровом деревьев казалась особенно плотной. Кусты были чёрными, деревья — чёрными, чёрной была спокойная вода, блестевшая в просветах, как маслянистая лужа. Краешек серебряного месяца ещё высовывался из-за гор, но толку от него не было почти никакого. Талиесин держался рукой за собачий загривок — он практически ничего не видел и шёл едва не наощупь. Ночное зрение у Тесея, конечно, уступало кошачьему, но видел он всё-таки получше, чем человек, так что вёл Эйвери, как слепого. Только на самом берегу они расцепились: от воды и просторного неба, усыпанного звёздами, было здесь светлее.