Как приручить Обскура (СИ)

На мгновение Криденс замер. По привычке, а не из страха — он до сих пор иногда замирал, когда надо было принять решение, сделать выбор. Раньше он впадал в тупое оцепенение, стоило ему столкнуться с вопросом, ответ на который он заранее не знал. Сейчас — он как будто задерживал дыхание перед тем, как нырнуть. Персиваль научил его не бояться делать выбор. Он был так добр и так терпелив, что иногда, когда Криденс смотрел на него, он вдруг чувствовал, как к глазам подступают слёзы. Чем он заслужил столько внимания, столько ласки?.. Что он делал такого, что тёмный взгляд, обращённый на него, светлел?..

Чем дольше он жил с Грейвзом, тем отчётливее он понимал, что не заслужил это. Ничем. Что Персиваль просто был щедр, потому что это было свойство его характера, и только по стечению обстоятельств эта щедрость сейчас доставалась ему, Криденсу. Могла бы достаться кому-то другому, но досталась — ему. Точнёхонько над его головой небеса разверзлись, и звёзды всё сыпались, сыпались, сыпались на голову, кажется, их были там — миллионы. И единственное, что он мог сделать — принимать с благодарностью эту щедрость и ждать возможности сделать что-то в ответ. Он уже задумывался о том, что бы это могло быть, но пока ещё робел. Благодарность была такой огромной, что её невозможно было выразить в словах — может быть, только длинным стихом, ритмичным, как стук сердца.

— Если мы останемся здесь, — сказал Криденс, опуская затылок на его плечо, — какой будет жизнь?

— Думаю… очень тихой, — ответил Персиваль. — Я буду следить за тем, чтобы Гриндевальд не нашёл нас. Местное Министерство магии не пустит его в Англию, в этом заинтересованы многие. Я буду работать с ними. Со временем подыщем занятие и для тебя. Станем провинциалами, будем жить уединённо. Найдём здесь друзей. Однажды я покажу тебе Париж… Венецию. Все свои любимые города. Это будет очень мирная, очень простая жизнь. Шахматы, прогулки, книги… И мы никогда не вернёмся в Америку, — спокойно сказал он.

— Вы говорили, он однажды найдёт меня…

— Я могу ошибаться. Никто не знает, что ты жив — только Ньют и Тина. А он верит, что ты погиб, и не станет искать специально. Может быть, он никогда не узнает о тебе.

— А если мы сможем вернуться, — спросил Криденс, — что будет тогда?..

Персиваль глубоко вздохнул и обнял его крепче.

— Я найду доказательства, что Валентайн помогал Гриндевальду, выкину его из своего кабинета и отправлю в Форт Кэрролл. Вернусь к работе. Работы будет много, я буду поздно возвращаться домой, часто буду злым и уставшим.

Он потёрся щекой о волосы Криденса, качнул его из стороны в сторону. Когда он говорил об идиллии провинциальной жизни, его голос звучал спокойно и безразлично. А сейчас в нём чувствовалась жизнь… даже страсть. Криденс вдруг подумал, что никогда не видел Персиваля за его настоящей работой, не знал, какой он, когда занят своим делом… Неужели он никогда этого и не узнает?.. Не встретит его измученным и уставшим, не будет ждать его допоздна, не будет ужинать с ним глубокой ночью в полном молчании, потому что Персиваль будет слишком измотан, чтобы разговаривать о том, как прошёл день?.. Не получится стать частью его настоящей, деятельной, наполненной заботами жизни?..

— Я найму тебе много учителей, — продолжал Персиваль. — Ты будешь заниматься не только магией. Я заставлю тебя учить историю, географию, математику, каллиграфию, литературу, грамматику, пару иностранных языков. Я дам тебе классическое образование, как у меня самого, ты будешь очень много читать, и не только для развлечения. Тебе придётся нелегко, потому что я буду очень требовательным. Для этой глуши ты годишься таким, какой есть, но в Нью-Йорке мне будет этого мало.

— Там… вы не будете меня прятать?..

— Нет, — уверенно сказал Персиваль.

— А если ваши друзья пригласят вас… в гости?.. или в театр?.. — с затаённой надеждой спросил Криденс.

— Ты пойдёшь со мной, — спокойно ответил Грейвз.

— Как ваш воспитанник?..

— Нет, — снова сказал тот.

Криденс ждал продолжения, но Грейвз молчал. Криденс тоже не знал подходящего слова, чтобы назвать, кем они приходятся друг другу. Невидимые нити связывали их вместе, и никакое из слов не было полным. Любовники?.. Да, конечно, но этого было мало. Друзья?.. Возможно, но им ещё предстояло стать настоящими друзьями. Опекун и его воспитанник?.. И это тоже не всё.

Криденс жалел, что Грейвз не хотел усыновлять его — такое родство, в представлении Криденса, было бы наиболее близким к правде. Он ощущал, что рядом с Грейвзом много вакантных мест, и хотел бы заполнить собой каждое. Быть его любовником, учеником, другом, сыном, кузеном, племянником, дальним родственником, быть всеми сразу, чтобы никто никогда не посмел приблизиться к Грейвзу. Пусть остаются коллеги и приятели, дальние знакомые, полузабытая родня, пусть они будут, но близко, вплотную — никого, никого, только Криденс.