Мойра в бешенстве. Она краснеет и сжимает кулаки.
Смотрит на меня, пока мы сидим в комнате для персонала
в хосписе, и практически проливает свой кофе, когда резко
вскакивает и кричит мне в лицо.
– Как вы можете? Нет, правда, как вы можете? Она что, недостаточно страдала? Я не могу поверить, что вы хотите
сделать эту… эту… ужасную вещь!
Она начинает плакать, внезапно садится и нащупывает в
кармане медсестринской формы платок. Остальные члены
команды смотрят в пол, обходят взглядом сестру, смотрят на
меня, потом на Мойру, снова на меня, пытаясь понять, чем
все это закончится.
– Мойра, скажите, почему вам это кажется настолько
ужасным? – спрашиваю я.
Она снова вспыхивает.
– Мы должны были ей помогать. Мы сделали достаточно
вреда, не сумев избавить ее от ужасных болей. Но вскрыть
ее после того, как она умерла – в чем польза для нее? И еще
спросить разрешения у ее семьи. Они расстроятся еще больше после этого. Я просто не ожидала этого от вас. Нет, не
ожидала! Я в шоке…
Она замолкает, ее губы дрожат, а глаза снова наполняются
слезами.
Наша пациентка Руби умерла прошлой ночью. Это было
предсказуемо: у нее была терминальная стадия рака, и по-
следние три дня она только половину времени находилась
в сознании. Она пробыла в хосписе три недели, и мы суме-ли уменьшить ее боли – так она могла сидеть в инвалидном
кресле, которое катали по саду члены ее семьи, и обсуждать
все детали похорон с сыном. Но мы так и не смогли ничего сделать с главным источником боли – странной точкой
снизу и чуть в сторону от пупка. Из-за нее она часто плакала, начинала тереть это место, морщилась от боли и внезапно вскрикивала. Мы перепробовали многое: тепло (больно), лед (больно), лекарства (никакого эффекта, даже от дозиро-вок, вызывающих сонливость), стимуляцию нервов (очень
больно), гипнотерапию (кратковременный эффект), отвле-чение внимания (прерывается криком), массаж (нельзя прикоснуться).
Я была ее новым консультантом. Команда, состоящая из
нескольких медсестер, физиотерапевта, наблюдающего терапевта, работала вместе несколько лет и доверяла друг другу.
Привлечение новых консультантов в сложившийся коллек-тив хосписа было новой идеей, и я до сих пор проходила испытательный срок. До этого момента казалось, что все проходит гладко. И вот девять месяцев спустя внезапно случается это.
Даже если пациенту не получилось помочь
избавиться от боли, его вскрытие может пролить свет
на причину и помочь многим другим людям в схожей
ситуации.
Забота о Руби для всех нас была испытанием. Ее боль не
совпадала с описаниями в учебниках – казалось, что она появляется, когда другие пациенты в палате получают больше
внимания, а также во время посещения ее семьей, всегда
требовавшей «что-то сделать», будто мы не стараемся.
– Я не уверена в том, что семья может скорбеть еще больше, чем сейчас, – ответила я. – И мы все расстроены тем, что нам не удалось избавить ее от этой боли, поэтому я хочу
знать, упустили ли мы что-то. Я знаю, что ей это не поможет, но поможет нам, и возможно, семье, когда они услышат
причину. Эти знания могут помочь и другим пациентам. Вот
почему я хочу попросить разрешения на вскрытие.
– Как они могут отказать вам? – возражает Мойра. – Конечно, это их расстроит, но если консультант просит, как они
могут ответить «нет»?
Я еще не думала над соблюдением баланса в разговорах
такого рода, но Мойра была права. Я пока не привыкла к
новому статусу, который дает должность консультанта.
– Хотите пойти со мной и выступить на стороне семьи? –
спросила я, когда у меня возникла еще одна идея. – По су-ти, все вы знаете их лучше меня. Вы можете предложить им
вариант узнать об источнике боли больше, и если они согла-сятся, подойду я, объясню процедуру и подпишу согласие.
Мойра удивлена, но сестра говорит:
– Отличная идея. Они доверяют вам, Мойра, и могут честно отказать, разве нет?
Позже утром, когда семья Руби приезжает, чтобы забрать
вещи, свидетельство о смерти и принять наши соболезнова-ния, Мойра, нервничая, встречается с ними в комнате ожидания. Через десять минут она возвращается в отделение и
говорит:
– Что ж, я удивлена, но они хотят задать вопросы о вскрытии. Вы можете подойти?
Люблю Мойру за ее честность, ведь она могла просто пойти на поводу чувств и уклониться от сложного вопроса.
В светлой и просторной комнате отдыха в алькове вокруг