Знаменитое четверостишие Пушкина – скоморошество, черновик мысли о том, что идеология и власть – части одного целого, поэтому закончатся одновременно. Мысль проста и понятна, но некоторые способны разглядеть в коротком тексте и оскорбление чувств верующих, и призыв к насилию, хотя ни того ни другого у Пушкина нет. С царём он общался лично, состоял в придворном чине, регулярно бывал на императорских приёмах и, в отличие от Льва Толстого, не выступал против церкви. К тому же выпад в адрес служителей культа не способен затронуть истинно верующих. Они веруют не в попов, а «Господь поругаем не бывает», как говорил апостол Павел…
…но ретивых служак-цензоров хватало во все времена, и ничто не ново.
В 1826 году в Собственной Его Императорского Величества канцелярии было создано Третье отделение – высший орган политической полиции, который занимался сыском и надзором за неблагонадёжными. Ведомством руководил генерал Александр Бенкендорф, глава корпуса жандармов.
Цензор Александр Никитенко, в 1842 году разрешивший к печати поэму Гоголя «Мёртвые души», многими годами раньше писал в дневнике:
⊲
Цензор без мозгов, но с возможностями запрещать и служебным рвением, – обычное дело. А сам Никитенко в пору, когда не существовало понятия «социальный лифт», прошёл путь от крепостного до дворянина, тайного советника и академика. При этом дважды отбывал срок на гауптвахте за недостаточную строгость, проявленную в работе.
«Горе людям, которые осуждены жить в такую эпоху, когда всякое развитие душевных сил считается нарушением общественного порядка», – сетовал Никитенко в 1830-х годах…
…а Рэй Брэдбери в 1979-м поделился новостью:
⊲
Чувства американского писателя и философа, как и чувства российского цензора, можно понять, в том числе потому, что из-за цензурных вмешательств читатели получают не то произведение, которое задумал и написал автор.
Роман Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» после издания подвергался радикальным изменениям. Первая публикация в журнале «30 дней» состояла из тридцати семи глав. В первом отдельном издании 1928 года была уже сорок одна глава: писатели продолжали редактировать текст из творческих соображений…