Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

⊲

1856 год, 7 июня. Читал Пушкина 2 и 3 часть; «Цыгане» прелестны, как и в первый раз, остальные поэмы, исключая «Онегина», ужасная дрянь.

1857 год, 8 сентября. Читал полученные письма Гоголя. Он просто был дрянь человек. Ужасная дрянь.

1861 год, 25 июня. Замечательная ссора с Тургеневым; окончательная – он подлец совершенный, но я думаю, что со временем не выдержу и прощу его.

1889 год, 14 января. Жалкий Фет с своим юбилеем. Это ужасно! Дитя, но глупое и злое.

1889 год, 17 марта. Читал Чехова. Нехорошо, ничтожно.

1906 год, 30 сентября. Читаю Гёте и вижу всё вредное влияние этого ничтожного, буржуазно-эгоистического даровитого человека на то поколение, которое я застал, – в особенности бедного Тургенева с его восхищением перед «Фаустом» (совсем плохое произведение).

Критик Виссарион Белинский был во многом созвучен Толстому:

⊲

Соединённые труды всех наших литераторов не произвели ничего выше золотой посредственности! Где же литература? У нас нет литературы: я повторяю это с восторгом, с наслаждением. <…>

Кстати о Шекспире: его «Генрих VI» мерзость мерзостью. Только гнусное национальное чувство отвратительной гадины, называемой англичанином, могло исказить так позорно и бесчестно высокий идеал Анны д’Арк.

Все войны в мире происходят из-за ресурсов – территориальных, энергетических и так далее. Читатели – интеллектуально-финансовый ресурс. Его потенциал не безграничен, на всех не хватает. Все писатели не могут быть успешными: если удача повернулась лицом к одному, значит, встала спиной к толпе других. Несложно догадаться, как реагируют эти другие на везунчика, обласканного литературной судьбой.

В 1934 году на литературную Нобелевскую премию среди других писателей номинировались эмигранты из России – Иван Бунин и Дмитрий Мережковский. «Я свою премию ни с кем делить не буду», – заявил Бунин, когда Мережковский предложил ему лоббировать друг друга и заключить нотариально заверенный договор: если один из них получит деньги, то половину отдаст другому. По крайней мере, Мережковский не пытался скрыть свой финансовый интерес. А премию получил Бунин.

Довольно продолжительное время считалось правилом хорошего тона плохо говорить об Эрихе Марии Ремарке.

«Пустой, посредственный писатель с претензиями», – считал немецкий писатель Эрнст Юнгер, участник обеих мировых войн и любимец фюрера.

«Хуже его романов только смокинги, в которых он заявляется на вечеринки под руку с очередной голливудской звездой», – издевался драматург Бертольд Брехт, противник фюрера и политэмигрант из Германии.

«Через первые страницы ˝На Западном фронте без перемен˝ пробираешься натурально с боями. Потом становится гораздо лучше, но всё равно не так хорошо, как было обещано. Ужасно жалко, что он успел выпустить военный роман до меня», – заметил Эрнест Хемингуэй, невзначай проговорившись в духе Толстого насчёт природы своего чувства к коллеге.

«Стиль постыден, сентиментальность ужасна, рутина отвратительна», – клеймил Ремарка ведущий немецкий литературный критик Марсель Райх-Раницкий…

Под стать иностранцам высказывался несгибаемый лагерник, российский писатель и поэт Варлам Шаламов: «Ремарк писатель плохой, автор расхлябанной прозы, плохой стилист, но сильно нажимавший, в соответствии с традицией, на гуманитарную сторону дела и потому имевший успех. В последнем своём романе, плохом, как и вся остальная его проза, сделал вывод, весьма примечательный, что Германия заслужила фашизм из-за своего равнодушия».

К словам о фашизме и равнодушии стоит прислушаться внимательнее, чем ко всем остальным…

…а здесь уже была упомянута ещё одна причина, по которой даже хорошие писатели не всегда воспринимают и свирепо критикуют друг друга. Это существование внутреннего камертона.

В музыке ноты, разделённые несколькими полутонами, могут составлять гармонию, а могут звучать диссонансом: всё зависит от числа полутонов. То же происходит в литературе.