Как я был волком

Остаток дня ушел на вторую партию бревен, дотащенных до места, где бросили первую партию. Полуиздохших, нас довели вечером до ямы, куда мы еле спустились. Почти упали. Там состоялся ужин, если так можно назвать прием пищи с пола. И какой пищи. Еду нам бросали изрядно подгнившую или то, что туземцы сами не ели. Но для привычных желудков стаи это было нормально. Я даже стал отъедаться после долгого непреднамеренного поста. Пусть пища здесь отвратительная, но, во-первых, это пища, во-вторых, ее много. Насытившись, я с удобством расположился на каменном полу. Мозги стали восприимчивы к другим мыслям.

Взгляд беспокойно заметался, пересчитывая сидельцев. Интуиция не подвела. Еще одного не хватает. Снова пацана лет десяти-одиннадцати. Нас, взрослых и крепких, утром уводили, и что здесь происходило с детьми, неизвестно. Вернувшись, обычно мы обнаруживали их уже в яме. Каждый день в меньшем количестве.

Еще одна заноза поселилась в сердце.

Совсем недавно я как бы в шутку назвал это место долиной мертвецов. Мрачное предсказание. А если вспомнить слова встречного черно-белого и последующий диалог бело-черных о некоем…

Стоп, так недолго в мистику поверить. Если современная мне наука спокойно объясняла чудеса прошлого, то любые нынешние чудеса объяснит наука будущего. Нужно лишь собрать факты.

И еще: чудеса, как и преступления, всегда происходят потому, что это кому-то нужно.

Глава 2

День начался как обычно. В связке на жерди я оказался третьим. Выдвинулись в сторону рыбного озера. Вдруг все упали ниц – и надсмотрщики, и понукаемые ими рабы. Неужели я дождался? Кто-то высокопоставленный прибыл за мной?!

А вот хрен мне в бочку с медом. На дороге – никого, ни встречных, ни поперечных. И рядом с дорогой. Ни я, ни более чувствительные человолки не учуяли посторонних. Осторожно вертели мордами впередистоящие, выглядывали в меру возможностей остальные. Единственное объяснение: кто-то издалека смотрел на нас. Надсмотрщики не подняли лиц, пока этот кто-то не удалился из видимости. Где они его заметили? Куда надо было глядеть? Явно куда-то вверх. Но куда?

– Кто это? – рискнул я открыть рот.

Зря. Спина и ягодицы мгновенно превратились в полотно художника-авангардиста.

Сегодня снова поле, неподалеку от ранее вспаханного. Нас уже ждали. Подсоединенный инструмент занял свое место, пахари резво двинулись вперед. За работой начались разговорчики. Об утреннем происшествии – ни слова. Либо нельзя, либо такое бывало часто и потому не заслуживало обсуждения.

– Еще три левых, и все, – привычно выдал кто-то из пахарей, считая в уме.

– Что, Рубец, по Миде соскучился? – посмеиваясь, кинул пахарю Карп.

– Разве можно по кому-то еще?

– Не скажи, – возразил Зуй. – Вот от Свиды отвалишься, утром глянешь – еще колышется!

Надсмотрщики и пахари дружно заржали шутке, которой миллион лет с хвостиком. А я воспрянул духом. Звучали, несомненно, женские имена. Говорят о бабах! О чем же еще в чисто мужском коллективе, кроме, естественно, машин и выпивки? Машин здесь по определению нет, о выпивке я пока не слышал, а вот о бабах – это замечательная новость. Они есть!

– А Рада? – донесся вопрос Зуя. – Как она вам?

– Еще не был, – равнодушно ответил Карп.

– Малолетка, – раздалось от пахаря с другого края.

– Конечно, Ташак у нас любитель зрелых.

– Или нелюбитель соперников.

– Зато всегда женат!

– Зато на ком?!

– Да я тебя!..

– Тихо! – прикрикнул Карп на спорщиков. – Мы на работе. Потом хоть поубивайте друг друга.

Долго молчали.

– Когда обед? – не выдержал кто-то из пахарей, когда у всех в животах урчало, будто в одном месте собрали сотню неудовлетворенных кошек.

– Вон, уже.

Через поле в нашу сторону незнакомый надсмотрщик гнал гусеницу самок. Мы остановились. Я впервые увидел наших самок, выведенных из ямы. Тоже в работе. Все правильно – не пропадать же рабочей силе.

– Эгей, глядите, кого нам Шантей привел!

– Здоровы будьте, бедолаги.

– Сам такой, – буркнул Карп. – Но, на всякий случай, тоже не болей.

Зуй молча перевел взгляд на самок, пахари настороженно и сдержанно кивнули пришедшему. Кажется, здесь недолюбливали Шантея.