Как я был геймером

Не успеваю рассказать ей, как надо обращаться с обезьяной, а Ханна уже хватает его на руки. Забираю Фрэнка и объясняю, как вести себя с капуцином. Ханна слушает так внимательно, будто вот-вот начнет делать заметки. Когда наконец я возвращаю ей мартышку, моя репетиторша выглядит счастливее двухлетки, которой дали посидеть на коленях у Санты.

– Я так понимаю, на сегодня мы закончили? – Не дав Ханне ответить, я собираю тетрадки.

Определенно, это был один из лучших моих планов.

Ханна вальсирует по комнате, танцуя с Фрэнком под слышную лишь ей одной музыку. Пока она возится с моей обезьяной, я заталкиваю заметки под диван и устремляюсь на кухню перехватить чего-нибудь пожевать.

Вернувшись с тарелкой печенек «Орео», я вижу на лице Ханны все ту же глупую улыбку, но не вижу мартышки.

– А где Фрэнк? – Я заглядываю за занавеску, проверяя одно из его любимых мест для пряток.

– Удрал под диван. Кажется, он хочет поиграть в прятки.

Она наклоняется, но я предупреждаю, что надо двигаться медленно, чтобы не напугать обезьянку. Ханна опирается на ладони и опускается на четвереньки за кофейным столиком:

– Он просто лежит там и жует бумагу. Такой очаровашка!

Я поспешно опускаюсь на пол рядом с ней и сую руку под диван, чтобы выудить оттуда Фрэнка. Мой худший страх материализовался: Фрэнк поедает мои заметки.

Сгоняю его на диван и пытаюсь спасти хоть какие-то остатки сегодняшней работы. И то, что Ханна начинает смеяться, ничуть не помогает.

– Обычно говорят, что домашнее задание съела собака, а тут его съела обезьяна. Смешно, да?

– УХОХОЧЕШЬСЯ, – я разбираю стопку исковерканных бумаг, но тут уже ничего не спасти. – Я вышел из комнаты, чтобы принести печенья, и ты дала обезьяне слопать мои заметки? Да ЧТО ТЫ за репетитор после этого?

Лицо Ханны из смеющегося за две секунды превращается в злое:

– Это ты в курсе, как обращаться с обезьянами, а не я. Откуда мне было знать, что он ест бумагу?

Она хватает куртку и направляется на кухню. Я подбираю Фрэнка и спешу за ней: мама должна услышать обе версии этой истории.

Как ветеринара маму в первую очередь заботит состояние обезьяны. Она осматривает Фрэнка, чтобы убедиться, что у него ничего не застряло в горле, а потом сажает обратно в клетку. Если мама и собирается наорать на меня за то, что я его оттуда вытащил или оставил бумаги без присмотра, то, поглядев на мое лицо, передумывает. С тех пор как я в последний раз плакал, прошло немало времени – и я НЕ собираюсь делать этого сейчас, – но мне не скрыть, как я расстроен. Мама обнимает меня и говорит, что я проделал большую работу над всеми этими заметками, и завтра она поможет мне все восстановить. Она прижимает меня к себе до тех пор, пока я не начинаю чувствовать неловкость и не выворачиваюсь.

Ханна без конца извиняется, пока мама выписывает ей чек и договаривается о занятии на следующей неделе. Я собираю обрывки бумаги и закапываю в мусорном ведре под остатками дурацких гребешков.

В течение краткого момента сегодня вечером я чувствовал себя на коне – так, будто одолеть тест почти что возможно. Наверное, так Карли и Умберто чувствуют себя все время, но для меня это определенно новое ощущение.

Следовало бы знать, что такой вот позитивный настрой по поводу занятий – не для таких второсортных учеников, как я.

Суббота!

Мы с папой застреваем по пути в студию из-за аварии с участием трех автомобилей, что погружает меня в состояние тревожного «я-же-все-пропущу». Но поскольку мы – урожденные лосанджелесцы, мы всегда выезжаем заранее, куда бы ни направлялись. Даже проведя двадцать минут в глухой пробке, я все равно успеваю в «Глобал геймс» вовремя.

Мои друзья уже разошлись по своим командам: Карли сидит в углу с Эль Сидом, который играет на своем смартфоне. Я стараюсь не завидовать тому, что именно Карли тусуется с гением гейминга, – может, она выведает какие-то секреты, которые помогут нам набрать побольше очков в «Арктическом ниндзя».

Том дует в свой свисток, и день начинается.

– Теперь, когда правила всем известны, включаем соревновательный компонент. Тот, кто наберет больше всего очков к концу дня, получит приз в сто долларов.

Комната гудит от возбуждения. Сто долларов!

Мэтт потирает руки, словно действительно может выиграть. Я бы поставил на Умберто, но, раз здесь Эль Сид, сомневаюсь, что у кого-то другого есть шанс.

Хотя команды никто не отменял, Том говорит, что на этот раз каждый за себя. Мы рассаживаемся по всему огромному залу, каждый за своим монитором в двадцать один дюйм с консолью и контроллером. Вскоре помещение заполняется звуками громовых раскатов, выбросов энергии и взрывов – не говоря уже о стрельбе.

Переходя на следующий уровень, я бросаю быстрый взгляд на Эль Сида, который спокойно манипулирует курками и кнопками. Все на свете отдал бы, чтобы узнать, какой у него счет.