Каина

Утром Манинья, стоя на веранде, встречала рассвет. Шаром выкатилось золотое солнце, суля Манинье золото, много золота. Каждый день ее люди намывали золотой песок, и Пугало — больше всех. Ее мужчина ночью уехал к индейцам. Скоро он вернется. Сегодня. Самое позднее завтра. Счастливая, Манинья смотрела на сияющее солнце, смотрела на золотистую реку и увидела, что по ней плывет лодка. Ее лодка. И в этой лодке под соломенным навесом сидят чужие, пришлые люди. Лодкой правит Рикардо. Лодка плывет вниз по реке к индейцам. И радость Маниньи погасла. Недобрым взглядом она проводила лодку. А вернувшись в комнату, достала

белую талару и увидела, что снизу, будто пламя, ее охватила чернота. И тогда Манинья улыбнулась.

Глава 22

Бенито помахал рукой отъезжающей лодке. В ней было не так-то много места, и ему пришлось остаться. Но он не огорчался: «рыженькая» тоже осталась в поселке. Он не сомневался, что вчерашнее выступление произвело на нее должное впечатление, и собирался сегодня пожать лавры своего вчерашнего успеха. Откуда ему было знать, что Жанет совсем не понравились его пение и танцы. Она призналась Мирейе и Паучи, что ее «едва не стошнило от всего этого безобразия». Зато таланты Бенито пленили Паучи, она отдала должное и его мастерству, и искусству. Бенито оттащил мотор в кусты — там он будет в безопасности — и, довольный, побежал в поселок.

Мотор, ради которого Рикардо просил лодку, мотор — единственное достояние Рикардо, — тоже был оставлен на берегу...

В Сан-Игнасио царило оживление. Не все туристы пожелали ехать в индейский поселок. Оставшихся кормили завтраком, и развлекал их Гаэтано.

Дейзи, Лола, Инграсия, Мирейя и Тибисай занимались стряпней. Дейзи кокетливо жаловалась, что атлет выжал из нее все. соки, дразня Лолу, которая в эту ночь осталась без клиента и обещала себе наверстать упущенное сегодня. Работы было много. Еще бы, приготовить обед на такое количество людей! Женщины чистили, резали, жарили, месили, раскатывали, и из кухни текли аппетитнейшие запахи, обволакивая счастливый поселок.

Женщинам на кухне была нужна и мужская помощь, и тут им вполне мог пригодиться падре. Но его и след простыл.

— Странный у нас человек падре, — ворчала Инграсия. — Как пиво и водку пить да с туристами плясать, он тут как тут, а как дело делать, его не сыщешь...

Но у падре было свое дело, он отправился навестить Ингрид, которая тоже не поехала на экскурсию. Проходя, он видел, что девушка сидела и разговаривала с сержантом Гарсией. Но вот чем кончился их таинственный разговор? Теперь падре хотел узнать, выдала его эта приезжая красотка или нет. И если выдала... Лицо падре словно окаменело, и кулаки у него сжимались.

Он вошел к Ингрид без стука. Ингрид уже не выглядела такой испуганной, и это еще больше насторожило Галависа.

— Что тебе нужно? — осведомилась Ингрид. — Мне некогда, уходи.

— Хочу узнать, выдала ты меня или нет, — мягко ответил Галавис.

— Не выдала и не собираюсь.

Похоже, что Ингрид сказала правду, и падре тут же успокоился.

— Я знаю, что ты хорошая девочка, — сказал он, жадно обнимая взглядом ее пышную грудь, широкие бедра, всю ее невысокую, крепко сбитую фигурку.

Он так стосковался по женщине. Воздержание было не в характере Круса Галависа, а его отношения с Мирейей были просто мукой. А тут... Эта соблазнительная женщина с пухлым ртом и большими голубыми глазами была целиком в его власти... И...

— А ты правда хочешь, чтобы я ушел? — лицо Галависа приближалось к лицу Ингрид.

— Я ведь знаю, что нет, обманщица! — Жадные губы падре уже впились в полуоткрытый рот Ингрид, и на миг все поплыло у нее перед глазами.

— Теперь ты видишь, твой ротик создан только для поцелуев, а не для того, чтобы выдавать кого-то, — говорил Галавис, лаская Ингрид, — тебе ведь нравится это приключение. Опасное приключение с мужчиной, о котором ты ничего не знаешь... Ингрид уже отвечала на поцелуи. Она не могла не отдать должное страстности этого мужчины, и кто знает, как далеко бы зашло дело, если бы не Мирейя. Она громко звала: «Падре! Падре!» Она уже стояла возле двери, и падре вышел на ее зов.

Мирейя была просто ошеломлена.

— Вы вышли оттуда, где спит Ингрид? — спросила она.

Находчивости Галавису было не занимать.

— У Ингрид захлопнулась дверь, и она попросила ее открыть. Что тут особенного?

Пошли-ка на улицу, здесь страшная жара!

Падре действительно был весь в испарине, но вот от жары ли?

Теперь Мирейя твердо знала, что Ингрид очень дурная женщина. А что же сказать о падре, ее добром и святом падре?..

Пуэкали, вождь индейского селения, был рад гостям. Он любил человека с реки, человек с реки был хорошим. И его женщина, по имени Каталина, нравилась Пуэкали.

— Мое племя и я очень скучали по тебе, — сказал Рикардо Пуэкали. — Давненько ты не заглядывал в наши края.

— Вез лодки мне тяжело передвигаться по сельве, — сказал Рикардо. — Сейчас мы привезли тебе туристов, они приехали познакомиться с тобой и твоими людьми.