Каина

— Жизнь разводит нас, Леон, — сказала она печально. — Я благодарна тебе за все.

Помолчав, она достала из кармана кошелек и протянула его Рикардо.

— Ты даешь мне деньги? — изумился тот.

— Возьми. Это малая часть того, что я тебе должна.

— Спасибо, но деньги мне не нужны. Точнее, на них я не могу купить того, чего бы мне хотелось.

— В таком случае говори, чего ты хочешь, — Хосефа подошла к нему близко-близко.

Зрачки ее подернулись поволокой вожделения.

— Я видел у тебя в лодке такой зеленый ящик, — не оправдал ее ожиданий Рикардо. — По-моему, это бильярд, не так ли?

— Ты хочешь взять бильярд? Пожалуйста! — с некоторой обидой произнесла Хосефа и решительно вышла из комнаты. — Пойдем на причал, — обернулась она к Рикардо. — Заберешь свой бильярд.

После ухода партизан Хустиньяно Гарсия вспомнил, что он — единственная власть в поселке, и рьяно приступил к исполнению своих обязанностей.

— Поскольку у нас находится военнопленный, то я должен сдать его гвардейцам, когда они сюда придут, — заявил он всему честному народу, собравшемуся в баре, куда был доставлен зеленый ящик Рикардо.

— Ты с ума сошел! Хочешь, чтобы нас сожгли? — зашикали на него со всех сторон.

— Я же не могу утаить раненого от гвардейцев! Мне устав не позволяет.

Дагоберто, Фернандо, Гаэтано стали убеждать его по-своему, по-мужски, но на сержанта их доводы не действовали. Тогда за дело взялась Инграсия, и ее уговоры имели успех: Хустиньяно пообещал хранить тайну в ущерб собственной карьере.

Вскоре в Сан-Игнасио вошли гвардейцы, и командовавший ими лейтенант Эррера велел Хустиньяно писать подробное донесение о действиях колумбийцев в поселке.

Обливаясь потом от страха и усердия, сержант изложил все, кроме эпизода с раненым.

— Не волнуйтесь, — сказал ему Эррера. — Взыскание по службе вы не получите.

Вступать в бой с партизанами было бы безумием, поскольку их силы значительно превосходили ваши.

— Да, нас ведь здесь всего-то двое: я да капрал.

— Господин лейтенант, — осмелел Рейес, — вы не привезли приказ о моей отставке?

Я написал уже несколько рапортов...

— Увы, капрал, — развел руками Эррера. — Видимо, начальство считает, что вы прекрасно справляетесь здесь со своими обязанностями.

— Разумеется, — подхватил Хустиньяно, — я очень доволен капралом.

— Меня только просили передать вам письмо, — вспомнил Эррера, — в котором сообщается, что в Сан-Игнасио направляется священник. Падре Гамбоа — так его зовут. Надеюсь, с его приездом вам здесь станет легче. Ну а нам пора идти дальше — догонять бандитов.

У Хустиньяно при этих словах невольно вырвался вздох облегчения, но тут дверь отворилась и в комнату вошел сын Инграсии Джефферсон.

— Мама послала вам лепешки, — сказал он, отдавая тарелку лейтенанту.

— Спасибо, — улыбнулся Эррера и пожал Джефферсону руку, как взрослому.

Тот, польщенный таким вниманием, решил продолжить беседу и прямо спросил лейтенанта:

— А вы уже убили того партизана, что прятался в гостинице?

Хустиньяно обомлел, затем — под пристальным взглядом лейтенанта — стал тупо

твердить, что, по его сведениям, все партизаны ушли.

— Ты знаешь, где он прячется? — спросил Эррера у мальчика.

— Да!

— Идем, покажешь.

Хустиньяно уныло поплелся за лейтенантом и мальчишкой.

— А я, дура, относилась к вам почти с нелепостью, — услышал он за спиной гневный голос Инграсии.

— Правда? — обернулся он, весь просияв.

— Предатель! — тотчас же разочаровала его Инграсия.

Партизана, однако, в гостинице не оказалось. У Хустиньяно отлегло от сердца, но Эррера приказал гвардейцам обыскать весь поселок.

— Рикардо напоил парня снотворным и перенес его, сонного, в грузовик, — шепнула Мирейя Дагоберто.

— Бог мой! — воскликнул тот. — Они идут к грузовику. Их надо отвлечь! Капрал! — позвал он Рейеса. — Уведи их подальше от грузовика.

Когда гвардейцы, обыскав все дома, добрались наконец до грузовика, — раненого там уже не было.

— Наверное, он успел скрыться, — позволил себе заметить Рейес.

— На всякий случай обыщите еще раз те дома, с которых мы начинали поиск, — распорядился Эррера.

Услышав это, Каталина похолодела, потому что видела, как Рикардо перетаскивал раненого в дом Мирейи, стоящий несколько на отшибе.

— Надо что-то делать, — бросила она отцу и, обходя стороной гвардейцев, решительно направилась к дому Мирейи.

...Когда Эррера вошел туда со своими солдатами, его внимание привлек шум воды.

— Кто здесь? Выходи! — скомандовал он, но ответа не последовало.

Тогда лейтенант с силой толкнул дверь и увидел... моющуюся под душем Каталину.

— Ох, простите, — сказал он, не в силах оторвать глаз от обнаженной красавицы.

— Хватит глазеть! — рассердилась Каталина. — И уберите ваш автомат!

Смущенный, лейтенант вынужден был ретироваться.

— Все. Уходим, — заявил он. — Догоним этого бандита в сельве.

— И ты перестань глазеть! — сказала Каталина Рикардо, когда лейтенант ушел.

— Не могу! — ответил он, высунув голову из-за шторы, перегораживающей кабинку душа надвое. — Я поражен твоим бесстрашием, твоей решительностью и особенно — красотой твоего тела. Боже мой, что за женщина!