Каина

Помощи ждать было неоткуда. Не солнце прольет завтра ласковый свет — прольется кровь. Слезы текли и текли по лицу Лолы. Глазами, полными отчаяния, смотрела она на возлюбленного — прощаясь, — в последний раз! И вдруг Хосе Росарио ей улыбнулся, он любил ее и говорил ей только об этом: он с ней, он любит ее...

Люди, которых вели под охраной, не были тупым и покорным стадом. Они были людьми, которые попали в беду, и каждый искал выход. Они не собирались покоряться обстоятельствам и были готовы дать отпор, но только старались понять, как же им действовать, что же делать? Выход искали мужчины, женщины искали в мужчинах опору и чувствовали — она у них есть. Люди были вместе, и не так-то легко было с ними справиться. Вместе, несмотря на то что всех разделили, заперли по домам, поставили охрану. Все равно люди Сан-Игнасио были одной семьей.

Глава 26

Хайро и его люди стали хозяевами Сан-Игнасио. Жителей поселка они посадили под замок и поставили надежную охрану, опасаться здесь им было некого. Теперь Хайро сидел в баре и праздновал свою удачу. Удача нашла его там, где он ее и не искал. И немалая удача: золото и доллары сами приплыли к Хайро. И где? В крошечном глухом селении, имени которого нет ни на одной порядочной карте! Правда, женщина, на которую он положил глаз, Каталина Миранда, сбежала, но ее тоже должны были доставить с минуты на минуту. Его парни не упустят желанной добычи, так что у Хайро был повод повеселиться, и он со своими подручными пил и веселился вовсю.

Не до веселья было Хосе Росарио. Его не только оставили ночевать на улице, его подвесили к дереву посреди поселка в назидание всем изменникам, как любил это делать Хайро. А утром...

Вспоминая улыбку Росарито, Лола начинала рыдать еще громче. Ее заперли вместе с Дейзи, Гаэтано и Тибисай в гостинице. В окно она видела площадь, видела дерево и была безутешна. Она плакала, думая о Хосе Росарио, который был единственным счастьем ее жизни, плакала, думая о том, что сама надругалась над своим счастьем и любимым человеком, не пожелав прислушаться к его просьбам, не пожелав изменить свою жизнь..

Дейзи всегда недолюбливала Лолу. Про себя она считала ее просто дурой и, слушая ее причитания, только убедилась в своей правоте, Да если бы ей, Дейзи, любимый человек предложил честную жизнь, она пошла бы за ним на край света! Обо всем бы позабыла!

— Как же мне жить? Как жить? — рыдала Лола.

— Сунешь свое горе в лифчик и проживешь, Лола Лопес, — жестко ответила Дейзи. — Ничего другого тебе не остается!

Как ни странно, грубость Дейзи подействовала лучше всякого утешения. Жизнь — штука грубая, и, для того чтобы сладить с ней, нужна немалая толика мужества. 

Об этом и напомнила Дейзи Лоле. И Лола ее услышала. Легче ей не стало, но она поняла, что должна держать себя в руках.

Тибисай горевала про себя, она жалела весь их несчастный поселок. Только люди приподняли голову, только понадеялись на лучшую жизнь, как опять они в крови, в грязи, ограбленные, обездоленные... Нет, видно, удел их проклятого поселка — горе и нищета!

Но и в горе и в нищете люди оставались людьми, они поддерживали друг Друга участием и посильной помощью.

Мирейя промывала рану падре Гамбоа. Один из партизан собрался проучить гордеца Дагоберто, падре кинулся на его защиту, и ему едва не проломили голову 

Дагоберто сидел тут же в углу комнаты и смотрел на ловкие руки Мирейи. У Мирейи не было ни йода, ни спирта, чтобы как следует обработать рану, но все-таки она продезинфицировала ее, перевязала.

— Пустяки! Царапина! — отмахивался Галавис.

Ему не терпелось снова схватиться с негодяями. Бездействие для него было худшей пыткой, но пока приходилось терпеть и обуздывать себя.

Весь поселок замер, затаился. Примолкли вечно враждующие Жанет и Лус Кларита, притулившись возле Антонио, который обнял их за плечи. Сейчас у них была одна опора, одно утешение.

Притихнув, но не смирившись, люди набирались сил, чтобы справиться с насильниками, которые посягнули на их право жить.

Мертвая тишина поселка была нарушена Хосефой — она пришла со своим отрядом в Сан-Игнасио. Первым она увидела своего брата, подвешенного к дереву.

— Снять! — немедленно распорядилась она. — Позвать ко мне Хайро! — был ее второй приказ.

Хайро лениво вышел из бара навстречу разгневанной Хосефе, улыбаясь насмешливой, самодовольной улыбкой.

— Твой брат — изменник, — сказал он, кивнув на потерявшего сознание, избитого Хосе Росарио, лежавшего на земле. — На рассвете я собственноручно его расстреляю.

— Измену установит суд. И приговор — тоже дело суда. А пока нужно привести Хосе Росарио в порядок, чтобы он мог дать на суде показания, — резко сказала Хосефа.

Хайро передернул плечами: суд так суд, все равно они его расстреляют.

Ухаживать за Хосе Росарио позвали Мирейю. Увидев рядом с ней еще и священника, Хосефа приказала отправляться к Хосе Росарио и ему. Пусть помолится за ее брата. Не помешает!

Воспользовавшись удачным случаем, Галавис с наикротчайшей улыбкой попросил у Хосефы дозволения обойти свою паству, нуждающуюся в утешительном слове и благословении.