Каин

— У меня нет возможности. Сколько стоит… — никак не могла произнести это слово, хоть ты тресни. — Эта услуга?

В частной клинике с меня сдерут три шкуры, а таких финансов я не имею. По понятным причинам просить у Каинова не вариант.

— Пять тысяч, — буркнула гинеколог, глядя на меня из-под очков как на мусор.

В принципе, я чувствовала себя сейчас так же.

— Запишите меня на завтра…

— В регистратуре запишут. Удачи, — женщина кивнула на дверь и мы с Лилей, что до сих пор молча слушала наш разговор, поспешили на выход.

— Сначала ноги раздвигают, а потом детей, как клопов, давят, — услышала позади и сердце, больно трепыхнувшись в груди, рухнуло куда-то вниз.

Нет, не от обиды на хамство медработника. А от осознания того, что говорит она чистейшую правду.

— Всё хорошо? — у регистратуры к нам подскочил Василий, о котором я позабыла.

Вот же…

Скорее всего, он уже отзвонился Каинову и тот в курсе где я. Новость о беременности скоро дойдёт и до него…

Ох, только этого мне не хватало!

— Всё в порядке, простыла немного, — буркнула верзиле и мысленно влепила себе подзатыльник.

Это безмозглой верзиле Ваську можно сказок нарассказывать и быть уверенной, что он поверит.

Только Каинова так легко не провести.

Охранник по-любому расскажет, если ещё не рассказал, что я упала в обморок и тот наведается в больницу. Почему-то веры во врачебную тайну у меня не было.

Ох…

Мне бы только до завтра глаза им замылить.

— Пойдём в аптеку, — я схватила шокированную Лилю за руку и потащила к выходу.

За нами молча топал Василий с таким озадаченным выражением физиономии, что даже смешно стало.

Уже в машине я попыталась расслабиться и придать своему лицу невозмутимый вид.

Раздался звонок моего мобильного и, взглянув на экран, захотелось запустить аппарат в голову Васька. Ну,

а вообще, глупо было надеяться, что Дима ничего не узнает.

Видимо, Василий настучал пока мы с Лилей были в аптеке.

— Да, — ответила на звонок, мысленно повторяя байку, в которую он должен поверить.

— Что с тобой? — может мне показалось?

Или это действительно беспокойство проскальзывает в его голосе?

— Доложили уже? — тихий смешок непроизвольно сорвался с губ, когда в зеркале заднего вида увидела отражение виноватых глаз охранника.

— Варя, бля… Отвечай мне!

Узнаю Каинова. Всё тот же требовательный голос, всё та же сталь, что режет своим лезвием.

Вот только он позабыл, видимо, или не берёт во внимание, что я уже не та наивная девочка, что заглядывала ему в рот, ожидая приказа.

— Простыла, — беззаботно пожала плечами, как будто он мог меня видеть.

Он — не мог.

Но видел Василий.

Зная Каинова, не трудно предположить, что прислушиваться он будет в первую очередь к словам охранника.

— Так простыла, что с ног свалилась? — угрожающие нотки своими коготками царапнули моё подсознание.

— У меня с яичниками проблемы. Просто боль была сильная, вот и упала, — а вообще, зря я сейчас перед ним отчитываюсь.

Такое поведение тоже может показаться ему странным.

— Варь, если врёшь, я не знаю, что сделаю с тобой, — из динамика послышался вполне спокойный голос, но мне ли не знать, что это лишь затишье перед бурей.

— Послушай, оставь меня в покое. Ты мне никто, не забывай об этом! — сбросила вызов и уставилась в окно, на мелькающие витрины магазинчиков и кафешек.

Всё это время Лиля сидела рядом и отрешённо смотрела в пол.

Наверное, она считает меня законченной дрянью, способной убить своё дитя…

Так оно и есть.

Но я не могу иначе. Не могу!

Если рожу этого ребёнка, Каин меня не отпустит. Это мой приговор.

По приезду домой я сразу же направилась к Дане.

Дочь радостно встретила меня, с запалом рассказывая о новой программе для рисования на планшете, которую для неё купил папа.

Слушала её с улыбкой и теплом в груди.

С одной стороны было приятно и радостно от того, что теперь моя девочка не одинока и у неё, как и у всех детишек, есть отец, который заботится и балует.

А с другой…

Горько.

Горько от осознания, что мой ребёнок теперь не только мой. Что в её жизни появился ещё один человек, которым она дорожит не меньше, чем мной.

Понятия не имею, что это. Зависть? Ревность? Не знаю. Одно мне ясно, что Каинов теперь прочно вошёл в мою жизнь и чтобы я снова не стала его вещью, на Дане наше «родство» должно закончиться.

Дану оставила с добродушной сиделкой, с которой они уже успели подружиться, и вернулась на кухню, где Лиля заваривала чай с ромашкой и упорно опускала глаза в пол.

— Осуждаешь меня, да? — почему-то совсем не хотелось разочаровывать эту девочку.

Она настолько мне приглянулась, что, увидев в её глазах то, что я увидела в кабинете врача, захотелось заплакать.

Словно на меня смотрела я сама.

Только не та, что сейчас.

А та, которая семь лет назад даже слышать об аборте не хотела, несмотря на всё произошедшее.

Та, которая готова была пойти работать стриптизершей, лишь бы вылечить своё дитя.

Та, что продолжает любить Дмитрия Каинова и обливается слезами где-то внутри меня, когда видит его.