Каин

— Я вот… В гости к тебе. Не против?

Я шагнула к сестре и протянула к ней руку.

Настоящая.

Живая.

Не мираж.

— Прости, Кать. Прости меня… — тело сотрясала немыслимая дрожь, а глаза застилали слёзы, те самые, что так и остались непролитыми, потому что я не могла горевать по сестре, которую предала.

— Давно простила.

Она привлекла меня в свои объятия и всхлипнула, выпуская, наконец, всю ту боль, которая была у нас на двоих.

— Если ты мне сейчас же не покажешь свою племянницу, я тебя убью, — слышала её смех сквозь слёзы и смеялась сама до истерики.

— Теперь ты не избавишься от нас.

ЭПИЛОГ

Год спустя

Закат завораживал своей ослепляющей и немного грустной красотой, а огромные волны угрожающе надвигались на берег и шумно разбивались о него, тут же убегая обратно, чтобы через секунду снова накрыть своей стихией влажный песок.

Я готова вечно смотреть на этот волнующий и дарящий надежду на завтрашний день закат. Даже задумалась о предложении Димы купить домик на берегу моря.

Никогда не мечтала об этом, но сейчас понимаю, что это, пожалуй, самое лучшее решение. Теперь, когда Дана аккуратно шагает своими маленькими ножками по песку, а глазки её горят интересом и восхищением, я могу подумать и о себе… И о нас с Димой.

Конечно, жаль, что в Москве остаются Катя, Вика, Лиля… Но ведь для близких расстояние — не преграда.

Смотрю, как Дима ведёт дочь за руку и показывает рукой на чаек, что кружат над морем в поисках наживы, и сердце наполняется теплом.

Тем счастьем, о котором запрещала себе мечтать долгие годы.

Теперь можно.

Меня отвлекло недовольное хныканье в коляске — сынуля проголодался.

— Привет, мой сладенький! — взяла малыша на руки и, чмокнув его в пухлую щёчку, пошла к Диме с Даной. — Пора нам папу с сестрёнкой домой тащить, да?

Дима улыбнулся сыну и, взяв его из моих рук поднял вверх, на что Кирюша заухмылялся своей беззубой, но обворожительнейшей улыбкой, глядя на отца своими тёмными глазками.

Ещё одна маленькая копия Дмитрия Каинова.

— Ну что, домой? — я взяла Дану за руку, но она состроила такое грозное личико, что пришлось отпустить.

— Я уже сама могу ходить, мама! Лучше покорми ребёнка.

Каинов захохотал и, подмигнув мне, изрёк:

— Меня тоже покорми. А то я очень проголодался, — прошёлся по мне своим нахальным властным взглядом и по низу живота прошёл спазм.

Хотела было поцеловать мужа в щёку, но Дана фыркнула на нас и состроила многострадальную рожицу.

— Как дети маленькие!

— Согласен, — вторил ей папочка с наигранно серьёзным выражением лица и мне не осталось ничего другого, кроме как обиженно надуть губы и забрать у него Кирилла, что наблюдал за нами с нескрываемым любопытством.

— Знаешь, Дим, а я подумала… Я согласна. Давай купим здесь дом?

Каинов возвёл руки к небу.

— Да неужели? Всё, теперь можно и третьего заделать, — довольная ухмылочка зацвела на его лице, а рука незаметно, но вполне ощутимо прошлась по моей попе.

— Ты с ума, что ли, сошёл? Ну уж нет! Хватит с меня! — ворчала что-то ещё сквозь улыбку и шла вперёд, а позади папаша уже совещался с дочерью, как бы уговорить меня на сестрёнку.

Когда наш мир рушится, мы начинаем жить жаждой мести и презирать того, кого так любили… Того, кто бросил в пропасть все надежды и мечты.

Но иногда эта любовь остаётся внутри нас и горит в сердце, сжигая его дотла. Оно возрождается из пепла, как птица Феникс, чтобы вновь рассыпаться пеплом.

Эту любовь не убить и не прогнать. И нам не останется ничего, кроме как принять её, либо исчезнуть в огне вместе с ней.

Я привыкла к этому и считала, что так должно быть. Что не будет больше радости в моём измученном сердце. Жила лишь презрением и ненавистью, которые топили меня в боли каждый день.

И вот, через годы моё сердце зажглось пламенем надежды. Тем пламенем, что согревает и дарит силу жить дальше.

Лишь простив и отпустив прошлое, можно возродиться из пепла.