Кафедра

Он ругается – нецензурно! – но сигарету тушит. Официантка укоризненно смотрит на его почти полные тарелки (мясо он так и не попробовал!) и спрашивает, можно ли приносить чай. К нашему разговору мы возвращаемся, только когда девушка удаляется на достаточное расстояние.

– Ну, хорошо, – соглашаюсь я. – Варя не заметила, что этого письма в пачке не было. Но почему его там не было?

– В этом-то и вопрос, – подтверждает Вадим. – Ты можешь надо мной смеяться, но я почти уверен, что это – дело рук того же человека, что и та история с моей диссертацией.

Не знаю, прав он или нет. Честно говоря, его слова кажутся мне абсолютно необоснованными.

– Это может быть простой случайностью.

– Может быть, – признает он, – хотя и маловероятно. Но если это – случайность, то привела к этой случайности оплошность Аллы или Вари. Других вариантов, кажется, нет.

– Давай рассмотрим первый вариант, – предлагаю я. – Могла ли это быть ошибка Аллы? Я помню, как Алла распечатала какой-то документ, который ты, кажется, должен был подписать.

Вадим отвечает мгновенно – должно быть, со вчерашнего дня не раз прокручивал в памяти этот эпизод.

– Я подписал его, вернул Алле и пошел к праздничному столу, а она запихнула листок в конверт. Потом она присоединилась к нам и сказала, что положила запечатанный конверт на Варин стол. Вот и всё.

– Предположим, она не донесла письмо до Вариного стола. Вчера у нас была такая суматоха! Может быть, у нее зазвонил телефон, она отвлеклась, вышла из твоего кабинета и забыла письмо на твоем столе? Могло такое быть?

– Теоретические – да, практически – вряд ли, – сомневается Вадим. – Зная Аллину ответственность, такое трудно предположить. К тому же, если бы письмо осталось на моем столе, я обнаружил бы его, когда приехал в университет.

Но у меня уже готово объяснение.

– Она могла автоматически положить конверт не на Варин, а на свой стол. А потом вместе с какими-нибудь бумагами засунуть его в свой пакет.

– Ты, что, – обижается Вадим, – думаешь, я с ней не разговаривал? Я звонил ей ночью. Я тоже думал, что, может быть, она случайно унесла конверт домой. Или решила сама отнести его на почту, только Варю забыла предупредить. Но ничего подобного! Она просмотрела все бумаги в своем пакете, но конверта не нашла.

– Или нашла, – возражаю я, – но тебе об этом не сказала. Любой нормальный человек испугался бы, если бы понял, как он подвел целую кафедру. Она знает, что сегодня отправлять письмо уже поздно. Самое разумное для нее в такой ситуации – промолчать. Возможно? – и сама же отвечаю. – Возможно. Теперь – другой вариант. Ошибку допустила Варя. Впопыхах, собираясь на почту, она схватила не все письма, что лежали у нее на столе. Интересующий нас конверт мог попасть под какие-то бумаги.

Кирсанов снова неубедительно пытается возразить:

– Но Алла говорит, что положила его сверху.

– Ну и что? Разве ты забыл, что какой-то студент искал свою курсовую работу на Варином столе? Он мог основательно перетрясти там все конверты. В конце концов, письмо могло просто упасть на пол. И Варя виновата лишь в том, что не пересчитала письма. А потом, когда вернулась в университет и нашла конверт, побоялась в этом признаться. Кстати, есть еще и третий вариант, о котором ты почему-то не подумал – конверт мог взять со стола кто-то из студентов. А чего ты удивляешься? Я же не говорю, что нарочно – случайно, по ошибке. Тот студент, который за курсовой приходил, мог прихватить его вместе со своей работой, а когда обнаружил его у себя, просто выбросил его в мусорную корзину. А бывший студент, который праздновал вместе с нами, перед отъездом долго топтался у дверей, и его портфель лежал как раз на Варином столе. Он мог взять ваш конверт, сам того не заметив, а потом мог так же незаметно выронить его где-нибудь на улице. Он же был пьян, как сивый мерин.

На сей раз Вадим думает чуть дольше.

– В принципе, ты рассуждаешь логично, – наконец, признает он. – Но всё-таки я считаю, это неслучайно.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Перейдем к неслучайным версиям. Только ты сначала мне объясни, что означает для кафедры пропажа этого письма? Насколько я понимаю, вы хотели получить какие-то деньги? Сколько?

– Полтора миллиона, – отвечает он. – Это деньги на научные исследования и зарубежные стажировки. Правда, мы могли вовсе не получить этот грант, но шанс, по крайней мере, был. К тому же, мы могли бы козырнуть этим грантом перед московской комиссией.

– Но это же не твои личные деньги, правда? Этот грант был бы полезен всем сотрудникам нашей кафедры. В том числе и Светлячку, если ты настаиваешь, что она у нас работает.

Вадим стучит кулаком по столу, и чай расплескивается по белоснежной скатерти.

– А ты думаешь, она способна соображать? Ей же до одури хочется мне отомстить.

Я едва могу сдержать улыбку – эта почти мексиканская мелодрама кажется мне полной чушью.

Вадим подзывает официантку и заказывает еще одну кружку пива.