Качели судьбы

Пришло утро, белое утро, пропитанное туманом; ничего не было видно. Но все же стало достаточно светло и ясно, чтобы ночное колдовство рассеялось при наступлении дня. Дракатоны стали выбирать место для сражения.

Кати что-то обсуждал с Блэем, отдавал сотни приказов одновременно. Дракатоны проверяли оружие, что-то жевали на ходу…

— Господин Верити, тут мы разделимся. — Грехем подошел к носилкам. — Остальные догонят нас позже. Мужчина не смог скрыть тревоги, промелькнувшей в его глазах.

— Да, Грехем, спасибо, — монотонно и слишком спокойно проговорил синеволосый…

…Все готовы, Прищурившись, Рэйд вглядывался в туман, словно желая проникнуть взором сквозь его плотную завесу. Неясные контуры деревьев и холмов проступали в дымке, чуть

колыхавшейся от утреннего прохладного ветерка. Кати и небольшой отряд лучших алькаидов уже должны спуститься в долину, дальше их путь к морю. Их же задача продержаться как можно дольше, не уничтожить, нет — задержать имперцев. Тоской закатывалось сердце — только бы задержать их хоть на чуть-чуть.

— Они двинулись, перестраиваются. Сейчас начнется… — Стаси белозубо, немного дико улыбается. Конь возбужденно пляшет под ним. Длинные рыже-светлые его волосы перетянуты лоскутом материи, оголённые руки до самых плеч разрисованы темно-коричневой татуировкой драконьей чешуи. Кор следует за ним, не отставая ни на шаг.

— Приказываю — не отступать ни при каких обстоятельствах.

— Нужны нам твои приказы, сами знаем…

— Давай, мелкий суларец, сдохнем вместе, как друзья, — сказал огромный Биан.

— Прекрасная идея, дружище, — ответил Джеймс, краснея от удовольствия. — Все так добры ко мне.

Последний бой…

В самом воздухе внезапно что-то произошло: наступила тишина и загудела набатом в ушных перепонках. Бэйл, обеспокоенный, посмотрел вниз, в долину, и — как раз вовремя… Началась решительная всеобщая атака. Простым глазом можно было различить темные массы имперской кавалерии и пехоты — золотое море, сияющее на утреннем солнце — блеск золотых мундиров… Многочисленный лошадиные ноги мелькают в галопе, топот, крики…

Эскадрон имперцев разворачивался для атаки лавой в два ряда. Знаменитое суларское построение — впереди идут опытные рубаки с огромными мечами наголо. За ними скакали меткие стрелки с арбалетами и маги-огневики, каждый охраняя в бою своего переднего. Передние, под завесой огня магов, смело и без оглядки врезались с клинками в противника, и еще не было случая, чтобы вражеская конница, даже вдвое и втрое сильнейшая численностью, могла выдержать такую, слитую из отдельных звеньев яростную атаку суларцев. У малочисленного отряда дракатонов не было шансов…

— Готовсь!

Небо взорвалось. Рядом рвануло так, что свет потемнел и тела вдавило в луки сидений. Маги огня ударили по дракатонам огненными шарами. Дико заржали лошади. И сейчас же по спинам, по головам, обхваченным руками, забарабанили падающие комья. И тотчас Николя ответил диким ветром, с рук Джеймса, Неда и Ганны полился огонь. С воплями дракатоны бросились в бой.

Торопливые движения людей замирали, как в остановленном кадре… Взмах меча… Капли крови в воздухе, как взмах красочного веера… снова метнулась свирепая тень — молния в землю, рядом… Лошади визжат… огонь падает с неба… Джеймс хохочет… Бывают такие особенные минуты отчаянности и злобы, когда все, кажется, возможно смести на пути своем, обо всем забыть, все в сторону — жизнь, смерть, все за борт — последний бой…

Вдруг Стаси остановился, задрожал всем телом и заикал…

— Кати, — позвал Эссейл, — вы когда собирались мне рассказать? — Казалось, он делает усилие, чтобы взять себя в руки.

Дракатон помедлил, прежде чем ответить. От недоедания и недосыпания у Кати кружится голова. Он вдруг замечает, что его бьёт дрожь — его друзья сейчас там умирают.

— Позже Господин, у нас нет выбора, мы должны спасти вас любой ценой. Нам надо идти. Вдалеке начались звуки боя, все увидели огненные всполохи. Кати оглянулся. — Нам надо торопиться. Иначе их смерть будет напрасной.

Он замолчал. Взгляд его встретился со взглядом Айрин, объятым внезапной паникой, она понимала то, чего еще не осознал Кати, потом снова обратился к Эссейлу, не спускавшему с них темно-красных глаз.

— Я не хочу принимать такую жертву. — Низкое шипение со стороны носилок заставило всех замереть. — Мне надоело быть связанной безвольной овцой, которую перетаскивают с одного жертвенного алтаря на другой!

Дракатоны преклонили колени, склонив головы перед своим разъяренным императором. Звук его хриплого голоса был очень содержательным — всем было очевидно — злится, очень. Эссейл со своей черно-синей чешуей, стоящей дыбом, выпученными глазами с пульсирующими гневом вертикальными зрачками, напоминал шипящего, ободранного, ощетинившегося кота, готового выпустить когти.

Вид у всех ошеломлённый, все жмурились, как от слишком яркого солнечного света.

От собственного гнева и обиды, Эссейл испытывал неестественную лёгкость в голове, пребывал в состоянии сродни эйфории.

Он оперелся о носилки здоровой рукой, приподнялся и, с видимым трудом поставив ноги на землю, шатаясь, встал.