К востоку от Эдема

Днем подул холодный ветер, однако Адам настоял на своем: надо пойти заглянуть в призывную комиссию. Ли хорошенько укутал его и вывел на улицу.

– Если вдруг почувствуете себя плохо, садитесь прямо на тротуаре и ждите.

– Хорошо, – пообещал Адам. – Но сегодня совсем голова не кружится. Может, даже к Виктору зайду, пусть глаза посмотрит.

– Не надо, завтра вместе сходим.

– Там посмотрим, – ответил Адам и зашагал, бодро размахивая руками.

Пришла Абра с сияющими глазами и покрасневшим от студеного ветра носом. При виде ее Ли тихонько засмеялся от радости.

– А где же обещанные пирожные? – по-хозяйски осведомилась она. – Давайте спрячем их от Кэла, а? – Она присела на стул, огляделась: – До чего хорошо у вас. Я так рада, что пришла.

Ли раскрыл было рот, но в горле у него запершило, и все же надо было сказать, что он хотел, сказать как можно деликатнее. Он остановился перед ней.

– Знаешь, – начал он, – я не так многого хотел в жизни. Смолоду приучил себя к мысли, что многого мне и не надо. От желаний сплошные разочарования.

– А теперь чего-то хотите? – весело спросила Абра. – И чего же?

– Хорошо, если бы ты была моей дочерью!.. – выпалил он. Потрясенный, Ли быстро отошел к плите, выключил газ под чайником, потом снова зажег.

– Хорошо, если б вы были моим отцом, – тихо отозвалась Абра.

Он посмотрел на нее и быстро отвернулся.

– Правда?

– Правда.

– И почему?

– Потому что я люблю вас как отца.

Ли кинулся вон из кухни. У себя в комнате он тяжело опустился на стул и сидел так, крепко стиснув руки, пока его не перестали душить слезы. Потом он встал и взял с комода миниатюрную резную шкатулку из черного дерева. На крышке был изображен дракон, вздымающийся к небесам. Ли бережно понес коробочку в кухню и поставил перед Аброй.

– Это тебе, – сказал он недрогнувшим тоном. Абра открыла шкатулку и увидела там маленькую нефритовую брошь, на которой была вырезана человеческая рука, правая рука – изящная, с длинными, чуть согнутыми пальцами, как бы предлагающая мир и покой. Абра осторожно вынула брошь, лизнула ее, медленно провела по своим пухлым губам и приложила прохладный темно-зеленый камень к горячим щекам.

– Единственное украшение моей матери, – сказал Ли.

Абра встала, положила ему на плечи руки и поцеловала в щеку. Ни разу в жизни он не испытывал такого волнения.

– Кажется, изменила старику его хваленая восточная невозмутимость, – счастливо рассмеялся Ли. – Дай я лучше чай приготовлю, родная. А то совсем расчувствуюсь. – Он отошел к плите и добавил: – Знаешь, я еще никому не говорил «родная». Ни разу в жизни.

– Я еще утром проснулась такая счастливая, – сказала Абра.

– Я тоже, – проговорил Ли. – И знаю отчего: тебя ждал.

– Мне тоже поскорее прийти хотелось, хотя…

– Я вижу, ты другая стала. Совсем взрослая. Что-нибудь произошло?

– Произошло. Я Ароновы письма сожгла.

– Он тебя обидел?

– Да нет. Просто не по себе мне было последнее время. Я же с самого начала старалась ему доказать, что никакая я не идеальная.

– Теперь тебе больше не надо никому ничего доказывать, достаточно быть самой собой. И от этого тебе стало легче. Правильно я говорю?

– Наверное, так оно и есть.

– Абра, ты об их матери знаешь?

– Да… Слушайте, Ли, я еще даже пирожного не попробовала! – сказала Абра. – И пить ужасно хочется.

– Вот тебе чай… Тебе Кэл нравится?

– Нравится.

– Трудно ему сейчас. До краев и хорошим, и плохим напичкан. Его любой одним пальчиком…

Абра опустила голову.

– Он меня в Алисаль пригласил, когда распустятся дикие азалии.

Ли взялся за край стола и подался к ней.

– Я не собираюсь выпытывать, поедешь ты или нет.

– А я и не скрываю. Поеду.

Ли откинулся и сказал, глядя ей в лицо:

– Заходи почаще, не забывай нас.

– Мама и папа против.

– Я твоих родителей только раз видел, – сказал Ли язвительно. – Почтенная пара. Но понимаешь, родная, есть такие лекарства, которые на кого хочешь подействуют. Что, если взять да и сказать им, что Арон только что получил в наследство сто тысяч. Как ты думаешь, поможет?

Абра кивнула с серьезным видом, хотя кончики губ у нее задергались.

– Думаю, поможет. Только не знаю, как им сказать.

– Дорогая, если бы я узнал такую потрясающую новость, я бы первым делом к телефону кинулся. На весь бы свет раззвонил. Боюсь только, неисправность на линии появится.

Абра кивнула.

– И вы бы сказали, откуда деньги?

– Э, нет! Секрет фирмы.

Абра взглянула на будильник, повешенный на гвоздь в стене:

– Ой, скоро пять! Мне надо бежать, – заторопилась она. – Отец болен. Я думала, Кэл пораньше со строевой придет.

– Заходи почаще, – сказал ей Ли вдогонку.

4

На крыльце Абра столкнулась с Кэлом.

– Подожди, я сейчас! – Он вошел в дом и бросил книги.

– Смотри не растеряй ее учебники! – крикнул Ли из кухни.

Надвигался зимний вечер. Порывистый ледяной ветер яростно раскачивал мигающие газовые фонари, и тени метались туда-сюда, как вспугнутые летучие мыши. Прохожие, спешащие с работы в тепло родного дома, прятали лица в воротники. Когда ветер утихал, с катка за несколько кварталов доносилась механическая музыка.