К востоку от Эдема

– Куда? – спросил Арон.

– Никуда, просто так. Мне нужно у тебя кое-что спросить.

Братья вышли, и Кэл направился наискосок через улицу в магазин Бержеса и Гаррисьера, которые торговали заграничными винами.

– Послушай, Арон, я вот о чем подумал… Ты не хочешь купить вина к обеду? Деньги я дам, я тут немного заработал.

– А какого вина?

– Надо как следует отметить праздник. Давай шампанского, а? Пусть это будет вроде как твой подарок.

– Нет, дорогие юноши, – сказал Джо Гаррисьер, – вы возрастом не вышли.

– Почему, мы же к семейному обеду берем.

– Понимаю, но продать вам вино права не имею.

– Тогда мы вот как сделаем, – сказал Кэл. – Мы заплатим, а вы пришлете вино отцу, идет?

– Идет! – обрадовался Джо Гаррисьер. – Могу предложить вам OEil de Perdrix. – Он причмокнул губами, как будто пробуя вино на вкус.

– А что это такое? – деловито осведомился Кэл.

– Куропачий глаз, сорт шампанского. Очень тонкое, и цвет особый, как глаз куропатки… Знаете, нежный такой, розовый, вернее – темно-розовый. Сухое. Четыре пятьдесят бутылка.

– А это не дорого? – встревожился Арон.

Кэл рассмеялся:

– Конечно, дорого! Хорошо, Джо, пришлите, пожалуйста, три бутылки. Это будет твой подарок отцу, – обернулся он к брату.

3

Кэлу казалось, что день тянется бесконечно долго. Ему хотелось пройтись, но какая-то сила удерживала его дома. Часов в одиннадцать Адам отправился на призывной пункт посмотреть списки очередной партии молодых людей.

Арон внешне был совершенно спокоен. Он сидел в гостиной, разглядывая карикатуры в старых номерах «Обозрения обозрений». Из кухни по всему дому разливались сочные запахи поджариваемой индейки.

Кэл пошел к себе, достал из комода подарок и положил его на стол. Он хотел прикрепить к пакету карточку с надписью «Отцу от Кэла». Нет, лучше так: «Адаму Траску от Калеба Траска». Он порвал карточки на мелкие кусочки и спустил их в уборную.

Почему именно сегодня? – думал он. Не лучше ли вручить подарок завтра? Просто пойти к нему, сказать спокойно: «Это тебе» – и уйти. Так проще. «Нет, – сказал он вслух. – Я хочу, чтобы остальные тоже видели». Только так. Но страх теснил Кэлу грудь, у него повлажнели ладони – как у молодого актера перед выходом на сцену. И тут ему вспомнилось то утро, когда отец пришел за ним в полицейский участок. Взаимная близость, тепло и, главное, отцовское доверие – такие вещи не забываются. Отец поверил ему. Он ведь даже сказал: «Я верю в тебя, сын». Да, тогда ему было куда как легче.

Около трех часов Кэл услышал, что вернулся отец, и из гостиной донеслись негромкие голоса. Он пошел вниз, там беседовали отец и Арон.

– Времена переменились, – говорил Адам. – Теперь молодому человеку надо иметь специальность, иначе он ничего не добьется. Поэтому я рад, что ты учишься в колледже.

– Последнее время я как раз об этом думаю, – отвечал Арон. – Засомневался я, честно говоря.

– Нечего тут думать и сомневаться. Ты правильно решил. Возьми, к примеру, меня. Я о многом знаю, но все понемногу, а этого совсем недостаточно, чтобы в наше время зарабатывать на жизнь.

Кэл тоже присел. Адам не обратил на него внимания. Он был целиком занят своими мыслями.

– Это же естественно, когда человек хочет, чтобы его сын добился успеха, – продолжал Адам. – И вообще мне, наверное, виднее.

В комнату заглянул Ли.

– Кухонные весы неправильны, – объявил он. – Блюдо будет готово раньше, чем указано в рецептурной таблице. Боюсь, в индейке нет восемнадцати фунтов.

– Ничего, держи пока на медленном огне, – отозвался Адам и продолжал, обращаясь к Арону: – Сэм Гамильтон это предвидел. Помню, он говорил, что время универсальных умов кончилось. Запас знаний так велик, что ни один человек не в состоянии овладеть ими. Приходит пора, когда каждый ученый будет знать только крошечную область, зато досконально.

– Да, он говорил это, – заметил Ли, стоя в дверях, – но говорил с сожалением. Не нравилось ему это.

– Разве? – сказал Адам.

Ли ступил в комнату. В правой руке он держал большую соусную ложку, подставив под нее левую горсть, чтобы не капало на ковер. Но, войдя в гостиную, он забыл о предосторожности и начал размахивать ложкой, роняя капли жира на пол.

– Вы вот спросили, и я тоже засомневался, – говорил он. – То ли он огорчался из-за этого, то ли я ему свое отношение приписываю.

– Чего ты так разволновался? – сказал Адам. – Словом нельзя обменяться – сразу на свой счет принимаешь.

– Может быть, не наука стала большой, а человек – маленьким? – горячился Ли. – Люди падают на колени перед атомом, а душа у них при этом разве уменьшается до размеров атома? Может быть, узкий специалист – это просто трус, который боится высунуться из своей скорлупы? Он дальше своего участка ничего не видит, а за забором-то – целый мир!

– Мы же о другом говорим, – возразил Адам. – Только о том, как на жизнь заработать.

– На жизнь заработать, деньги заработать, – возбужденно продолжал Ли. – Деньги заработать – легче легкого, если тебе только деньги нужны. Но людям не деньги нужны. Большинству роскошь подавай, преклонение, власть…