Изнанка желаний

— Что встали?! — хлестнул меня охрипший голос Вики. Она стояла, не отрывая взора от марионеток. По её лбу градом катился пот.

Я побежала — каменные руки посторонились, пропустив меня. Недочерти на моё приближение не среагировали, хотя расстояние до них было сущий пустяк. Один резкий взмах кинжалом надолго вывел бы меня из строя.

Впрочем, если бы они отвлеклись хоть на секунду, их разорвали бы руки.

Мимо меня проскочила Алина. Тотчас пол под марионетками размягчился, и они по щиколотку провалились в камень. Татуированные змеи разъярённо раскрывали пасти, глазные пластинки тварей светились красным. Я подавила порыв остаться и помочь, вместо этого заспешив за миритриткой.

Вика же пообещала, что справится. Разве сложно раздавить парочку мерзавцев в туннеле, которым управляешь, как тебе заблагорассудится?

А мертвенная бледность стехиоситки мне просто померещилась.

Коридор закончился лестницей со щербатыми ступенями. Она вывела в огромный зал, озаряемый десятками трубчатых светильников. Их блеклое мерцание едва разгоняло темноту там, где заканчивалась лестница. Зато противоположный конец зала был освещён хорошо. Штук пять треног с мощными лампами окружали круглый металлический чан. Над ним низко висела медная чаша, испещрённая неизвестными мне символами. От неё исходил яркий радужный свет.

Нет, не совсем от неё. От того, что лежало в ней. Над кромкой чаши возвышалась причудливая конструкция, собранная из костей, а также стальных и стеклянных прутьев, которые волнообразно сходились к кроваво-красному бутону. С нашей последней встречи он нисколько не увял, напротив — пышно расцвёл, обманчиво-хрустальный, напитанный искрящейся силой.

Бледный огнецвет, о котором рассказывал Иоанн. Маяк и магнифаер в одном флаконе. Необычный заказ от необычных клиентов…

Я заморгала, привыкая к великолепию огнецвета. Он впитывал внимание, как губка, вытеснял остальное. А конкретно — паутину рун, что расползлась на полу возле треног; взъерошенного, растерянного Максима, у ног которого выстроились пузырьки с декоктами; и Ольгу, стоявшую в центре рубленой пентаграммы. В одной руке ренегатка держала нож, лезвие которого было выпачкано в крови. В другой трепыхался Бехемот в виде дворового кота, надрывно мяукая.

Ему происходящее не нравилось. Вряд ли у него спрашивали согласия. Но ему повезло больше, чем Рите.

Смерть отобрала у стехиоситки огненную натуру. Оставила на месте пышущей самоуверенным жаром девушки нескладный куль, под которым растекалась красная лужа. Труп был окроплён чёрной слизью, и её потёки слабо пошевелились, тянулись друг к другу. Омерзительное зрелище. Меня едва не вывернуло наизнанку.

Багровела печать инициации, валявшаяся у тела. Ольга посмотрела мне в глаза — и выкрикнула последние слова заклинания. Наступила на табличку и сломала её.

Фигуру ренегатки окутала тьма, поглотила вместе с ней и кота.

Если бы не события последних дней, я бы точно запаниковала. И, безусловно, страх присутствовал. Страх, ярость и болезненное сочувствие. Стоило представить, что скажет Вика, когда увидит бывшую подругу…

Но я не поддалась эмоциям. Бережно собрала их, слепила в один ком — и преподнесла его ледяному шарику, что бился в груди вторым сердцем. Чувства исчезли, и на замену им пришла хладнокровная решительность.

Я уничтожу всё, что Ольга и Максим так бережно строили. Уничтожу вместе с ними. Ведь это правильный поступок.

Из кокона тьмы высунулась рука, зашвырнула вопящего кота в бассейн. Чернокнижник, оправившись от шока, споро глотал одно зелье за другим. И хотя визуально он не менялся, я чувствовала исходящую от него угрозу.

Время замедлилось, стало двигаться урывками. Вот Алина подкинула зеркальце, которое поймало свет треноги. Вот миритритка уже возле колдуна, подхватила треногу и крутанула, намереваясь обрушить на тщедушного Максима. А вот штатив разлетается на куски — хотя удара я не заметила.

Я же не спешила. Шла спокойно к Ольге, оберегая внутреннюю пустоту.

Тьма вокруг волшебницы развеялась — или уже можно звать её ведьмой? Преображение получилось существенным. От изящных черт, присущих волшебницам, не осталось и следа. Ольга походила на скелет, который небрежно обтянули старой, иссохшей кожей. Живыми на уродливом, мумифицированном лице были только глаза — залитые алым так, что не видно было ни белков, ни радужки. Чёрные точки на багровом полотне.

Ольга рванула ко мне, кинжал просвистел возле уха. Я отшатнулась, и пустота внутри меня вырвалась на волю. Ведьма окаменела.

Как всё просто.

— Ты! Ты! — Ольга попыталась плюнуть в меня, но во рту у неё недоставало влаги. Даже говорила она сухо, будто шелестела, — Дура! Ты не понимаешь, что творишь! Если мы остановимся сейчас, всё будет напрасно! Все жертвы! Мы навечно будем пленниками перстней!

Для миритритки, пусть и бывшей, она оказалась на удивление эмоциональной. Становление ведьмой вывело её из-под власти Концепта? Я аккуратно забрала нож из заскорузлых пальцев.

— Ты готова пожертвовать бессмертием духа, чтобы лишить его других? Готова уйти в Ничто, лишь бы оно поглотило остальных?