Изнанка

– Дед, да мы просто на дереве посидеть ночью пошли – Я постучал в дверь. – Дед!

Слышно было, что он уходит, пошаркивая задниками тяжелых тапок в дальнюю комнату, закрывая за собой двери.

Глаза больно защипало, я всхлипнул, и подхватив наши чемоданы, вышел за калитку.

Мы ни слова не произнесли, пока не добрались до автовокзала. Весь оставшийся день, и всю ночь просидели в зале ожидания, потому что нужно было дождаться утренних рейсов.

Ночью стало очень холодно. Не помогла даже почти вся одетая на себя одежда из чемодана. Тогда мы бросили наши вещи, и бродили по периметру. Только под утро удалось уснуть на неудобных креслах. Мы так толком ни о чем и не поговорили.

Меня разъедала обида, её, наверное, тоже. Наутро мы разъехались по разным городам, она жила в тысяче километров от моего города. Ну и больше мы не увиделись.

– А как её звали? – Люда, что все это время мяла бумажный стакан в руке, практически скомкала его большими пальцами.

– Нина. – Выдохнул он. – Её звали Нина. Я потом, через много лет узнал, что она рано ушла, очень молодой.

– А вы не пытались найти её, продолжить общаться? – Она подалась вперед.

– Конечно пытался, но родители были против. Этот наш ночной побег вообще много шуму наделал. Все вообразили себе что-то несусветное. Деда героем в этой ситуации все считали, в отличии от нас двоих. Ну, времена другие были. – Он вздохнул, и одним глотком выпил свой остывший кофе, засобирался, подбирая скомканные обертки со стола. Рамку не выпускал из рук. Люда молчала.

– Спасибо, что принесла фотографию. У меня нет других её снимков. – Тяжело вздохнув, он громко скрипнул стулом, отодвигаясь от стола, и, не попрощавшись медленно пошел к выходу.

Глава 8. Ысавецкая.

На подходе к унылому зданию больницы Люда увидела некрасивую худую женщину, сгорбившись прикуривающую за углом, у входа в морг, стоя прямо под огромной пластиковой голубой табличкой, как будто рекламной вывеской, растянутой над небольшой дверью сбоку здания. Она притягивала к себе взгляд, было что-то в ней подавляюще-спокойное, пассивное. Но взгляд цепкий. Она, казалось, высматривает что-то из-под сутулых плеч. Крыса! Вот уж кто переживет любые годы и невзгоды, сносит любое несчастье в одном и том же пальто, как в маскировочном костюме.

Люде тоже хотелось покурить, но до начала встречи оставалось пять минут, да и не хотелось пахнуть дымом перед человеком, кто решает бракованная ли ты, или нет.

Поднявшись на третий этаж по тихим, непроветриваемым лестницам, она оказалась прямо посреди коридора, напротив прохода. У потолка болталась табличка «Психолог». Когда-то здесь была дверь, а теперь просто вырванным зубом торчала дыра в приёмную. Посередине стоял стол и стул, больше ничего. За столом сидела сутулая женщина в синем платье, и что-то быстро писала в большой тетради. Не отрывая головы от бумаг, она спросила, к кому она пришла.

Нужно немного подождать. Доктор вот-вот освободится.

Двери лифта медленно разъехались, и в комнату скользнула, не поздоровавшись, та самая сутулая тетка, что привлекла внимание Люды у морга. В сером старомодном плаще, с волосами, скомканными в хвост. Крыса!

«И вот она определит, учится мне в классе дальше, или идти в школу для дебилов?!» – Люда скосила взгляд на открывшийся ящик с бумажными папками. Секретарь рылась, путалась в буквах, или папки лежали без какого-то порядка.

«Точно, на букву Г». Ее пухлые руки с ярким красным маникюром замерли, и ловко подцепили тонкую пустую папку. Хотя нет, там вроде есть один листок. Что это? Люда как ни тянула шею, так и не смогла разобрать, что там.

Крыса выглянула, и что-то сказала. «Гусева» – Секретарь, привстав, помахала Люде тонкой папкой.

Почему крыса сразу не позвала напрямую? Психи любят долгие предыстории? Это какая-то проверка? Или просто часть протокола, которому куча лет?

На двери табличка «Психол». Окончание отвалилось что ли? А в специальное окошко таблички, под фамилию было вставлено напечатанное на принтере, блеклое, заглавными буквами ЫСАВЕЦКАЯ К.Р.

Странная фамилия. Что за Ысавецкая?

Ысавецкая сидела за старым столом, с растрескавшейся фанерной столешницей, спиной к окну. Пальто висело на спинке стула. Тонкая папка была открыта, и она, не отрываясь смотрела на единственный листок, что там лежал. Люда села без приглашения на стул напротив.

– Знаешь, зачем ты сюда пришла, Людмила Викторовна? – Крыса, согнувшись напополам, и навалившись грудью на стол, громко почесала свою лодыжку.

– Нет. – Люда сдвинулась на самый край стула, и старалась не упасть, деревянный край больно впивался в тело, но не хотелось делать ни одного лишнего движения.

Крыса громко закашлялась, наконец перестала скрести коротко обрезанными ногтями по дешевому капрону, и впервые посмотрела Люде в глаза. – Твои родители и педагоги школьного класса обеспокоены твоим поведением – Торжественно вступила, но оборвала себя на полуслове. Она явно не спроста взяла длинную паузу, как будто читая, что там написано на этом листке, всего три абзаца текста.