Изгоняющий демонов

Свернутый в трубочку пергамент писец Шулы незаметно передал Эрибу под столом. Лапуттам тут же, не делая лишних движений, спрятал его под одеждой. Покончив с жарким (нужно сказать, что аппетит у Даян-бэл-уцура был отменным; похоже, прижимистый ростовщик держал своего секретаря впроголодь), писец вежливо кивнул, прощаясь с соседом по столу, и неторопливо направился к выходу, хотя ему явно хотелось не идти, а бежать.

Две царские «ищейки» проводили его заинтересованными взглядами, но даже не дернулись. Они хорошо знали, кто такой Даян-бэл-уцур. Скорее всего, они посчитали, что в харчевню Шапи-кальби он зашел, чтобы подкрепиться, благо наступило обеденное время. Вычислил их и востроглазый писец, так как шпики сидели неподалеку от выхода, и от этого его неважное настроение и вовсе испортилось.

Едва оказавшись на улице, изрядно напуганный Даян-бэл-уцур и впрямь, постоянно оглядываясь, припустил трусцой, что, впрочем, не было удивительным для жителей Вавилона.

По улицам сновали разносчики снеди, которую в обед заказывали на дом некоторые состоятельные горожане (а они требовали, чтобы еда была с пылу-жару), и многочисленные посыльные, как различных вельмож, так и купеческие, а их оплата зависела от скорости передвижения. Поэтому временами улицы Вавилона напоминали разоренный муравейник с его хаотической и с виду бессмысленной суетой. Конечно, одежда посыльных, нередко рабов, была скромной, но и писец вырядился в поношенное платье простолюдина, так что на него никто не обратил должного внимания.

Чего нельзя было сказать про Эрибу. Краем глаза он заметил, как один из подозрительных типов подозвал мальчика, который обслуживал столы, и о чем-то начал его расспрашивать. Тот выслушал соглядатая и отрицательно покрутил головой. Похоже, у мальчика хотели узнать, что собой представляет Эрибу, но тот, понятное дело, не мог этого знать.

Естественно, мальчик немедленно доложил о разговоре хозяину харчевни, и тот встревожился. Шапи-кальби тоже не имел понятия, кто такой Эрибу, но уж если царские ищейки взяли его след, значит, человек он хороший, свой. Поэтому спустя какое-то время хозяин харчевни лично принес лапуттаму небольшой кувшинчик вина (хотя тот его и не заказывал) и тихо шепнул:

— Остерегись! За тобой следят.

— Знаю, — стараясь быть спокойным, ответил Эрибу. — Премного тебе благодарен.

И быстрым движением повернул недорогой серебряный перстень-печатку с таким расчетом, чтобы Шапи-кальби увидел, что на нем выгравировано. Это был условный знак, пароль.

Увидев перстень, Шапи-кальби едва не ахнул, да вовремя прикусил язык. Перед ним был не просто какой-то подозрительный для царских ищеек тип, а человек самого туртану ашшуров Син-ах-уцура!

— Понял, — сказал хозяин харчевни и сразу же принял решение: — Жди. Мои люди их придержат…

Эрибу уже успел отдать должное вину, которое принес Шапи-кальби (оно было весьма недурным), когда возле стола, где сидели шпики, разыгралась целая баталия. Какой-то забулдыга, будучи в изрядном подпитии, не удержался на ногах и упал на одного из соглядатаев. Конечно же, тот смахнул его на пол, как большую зеленую муху, что очень не понравилось пьянице.

Недолго думая, он живо вскочил на ноги и врезал своему обидчику по физиономии (Эрибу заметил и почему-то совсем не удивился, что удар у него был сильный и точный, несмотря на состояние). И завертелась драка. У забулдыги вдруг появились защитники, и вскоре царские ищейки были погребены под их телами.

Лапуттам не стал мешкать. Расплатившись, он быстро покинул харчевню и запутал следы, углубившись в хитросплетение улиц и переулков Вавилона. Эрибу не зря провел много времени, шатаясь без дела по вражеской столице. Теперь он мог пройти ее из одного конца в другой буквально с закрытыми глазами.

Эрибу шел и время от времени прикасался к пергаментному свитку, который покоился под одеждой. Все, что нужно, ему уже было известно, необходимые сведения о вавилонской армии, о количестве солдат и состоянии защитных сооружений получены, оставалось последнее — дождаться, пока Бэл-аплу-уцур уладит свои дела с «Домом Эгиби».

Купец вел переговоры на предмет займа весьма солидной суммы. Шула настаивал, чтобы при возврате денег Бэл-аплу-уцур уплатил ему сверху треть от заемных средств, на что купец, конечно же, не соглашался. Он настаивал на пятой части от полученной суммы. К сожалению, отдать ростовщику что-либо в залог он не имел возможности.

«Нужно как-то поторопить своего номинального хозяина с отбытием в родные края, — встревоженно думал Эрибу, — ведь оставаться в Вавилоне становится опасно. Но как это сделать? Может, попросить посодействовать в этом вопросе писца-секретаря, пообещав доплатить недостающие деньги — навар “Дома Эгиби” — из казны Шаррукина?»