Изгоняющий демонов

Запинаясь почти на каждом слове и едва ворочая языком, Эрибу поведал Кисир-Ашуру детали ужасающего видения. Когда он закончил, на ашипу было страшно глянуть. Он буквально почернел, а его полноватое лицо вдруг заострилось, окаменело.

— Я так и предполагал… — пробормотал он, с трудом переводя дух, будто после тяжелого труда. — Что-то должно случиться…

— Вы о чем? — Эрибу постепенно приходил в себя.

— А ты не заметил, что царь выглядит каким-то растерянным, подавленным?

— Да как-то не присматривался…

— Присмотрись. Так бывает, когда человеку до порога вечности осталось всего несколько шагов.

— Но почему?

— Потому что такой человек уже практически мертв, но он пока об этом даже не подозревает. Однако предвидение уже вползло в его мысли, хотя он и не хочет с ними разбираться и старается отбросить, как нечто несущественное. Он теряет стержень, на который нанизана его сущность. Ты ведь знаешь, что нашему повелителю не присущи колебания или терзания по какому-либо поводу. Он человек цели и дела. Тем не менее в этом походе практически все решения принимает туртану, а Шаррукин отстранился от командования эмуку, что удивительно. С чего бы?

Эрибу благоразумно промолчал. Он знал, что Кисир-Ашур верит в вещие сны, а потому возражать ашипу бесполезно. Конечно, сон ему приснился ужасный, но это не значит, что царя и впрямь ожидает гибель. Просто Эрибу очень не хотелось надолго покидать Дур-Шаррукин и своих малюток, он пребывал в постоянной тревоге за них, вот ему и снится разная дрянь.

А что касается руководства армией, то Син-ах-уцур справлялся с возложенными на него обязанностями вполне удовлетворительно. И вообще, не царское это дело — вникать в мельчайшие подробности похода…

Разведка донесла, что гимирру находятся совсем рядом. Они захватили страну, которая называлась Гуриания[112], и теперь грабили ее поселения. Многие города страны еще держались, надеясь на помощь сопредельных государств, но мало кому из правителей хотелось связываться с непобедимыми кочевниками. Зима в этих местах была холодной, поэтому гимирру старались держаться поближе к разоренным деревням на равнине, где находили приют их начальники и куда свозили добычу.

Первая встреча с гимирру случилась совершенно неожиданно. Каким образом разведчики проворонили большой отряд кочевников, нельзя было понять. Но когда на марше из тумана вдруг выскочили всадники в высоких мохнатых шапках и начали осыпать колонны ашшуров длинными стрелами, мало никому не показалось.

Нападение продолжалось недолго. Убив и ранив около сотни солдат, гимирру круто развернули коней и умчались прочь. Хорошо, что среди царских воинов находилось небольшое подразделение кавалеристов из Хамата, которые умели обращаться с арканом. Им удалось заарканить двоих кочевников, и вскоре их уже допрашивал сам Син-ах-уцур.

Так получилось, что гимирру ранили одного из приближенных туртану, высокородного шакну, который пожелал, чтобы его пользовал не сам Кисир-Ушур, а молодой помощник ашипу. Похоже, военачальник был наслышан о молодом придворном врачевателе, лечение которого всегда было успешным. Так Эрибу и увидел грозных гимирру, которых привели на допрос к Син-ах-уцуру. А тот как раз находился у походной палатки, в которой лежал шакну, пронзенный стрелой. Туртану как главнокомандующий не мог не навестить своего раненого подчиненного.

Естественно, вместе с пленниками доставили и их главное оружие — луки. Они оказались разными. Один лук был малый, с небольшой дальностью стрельбы, а второй дальнобойный — большой, размером с три локтя. Гладкие, тщательно отшлифованные древки стрел для большого лука были длиной не менее двух локтей, а их окраска представляла чередование полос — красных, черных, белых и желтых. Таких стрел влезало в колчан около двухсот, поэтому конный стрелок-гимирру был страшным оружием. Он стрелял с немыслимой быстротой и точностью. Притом на скаку!

Пленники были облачены в простые кожаные панцири, усиленные бронзовыми бляхами. Из оружия они имели дротики и короткие мечи. Один из них, старший по возрасту, и, наверное, более заслуженный, кроме кожаного панциря, носил еще и широкий боевой пояс с пластинчатым металлическим набором, хорошо защищавший низ живота. Меховые шапки-башлыки кочевников были толстыми, в несколько слоев кожи, которая делала этот странный головной убор (с точки зрения ашшуров) не менее прочным, чем бронзовый шлем.

Из допроса выяснилось, что армию кочевников возглавляет Теушпа, совсем молодой, но уже знаменитый сын главного вождя гимирру. Он отличился в войне против Урарту, и теперь ему доверили вести сборные отряды нескольких кочевий на грабеж новых земель. Переводчиком был писец родом из Биайнили, семья которого перебралась по какой-то причине из Урарту в Ниневию, когда он был подростком. У его отца был раб-гимирру, ухаживавший за лошадьми, который и научил смышленого мальчика своему языку.