Изгоняющий демонов

Дальше можно было шествовать только пешком, притом всех приглашенных на юбилейный пир тщательно проверяли ша-шепе — царские телохранители. Конечно, злоумышленнику проникнуть во дворец было не легче, чем верблюду пролезть через игольное ушко, но, наученный горьким опытом многочисленных посягательств на свою жизнь, Шаррукин не расслаблялся, и меры предосторожности были соблюдены в полной мере.

И естественно, по случаю столь большого праздника каждый приглашенный на пир счел своим долгом надеть не только дорогие праздничные одежды, но и выгрести из шкатулок все драгоценности.

Это были золотые браслеты изысканной формы по два на каждую руку, запястья, серьги с дивными каменьями немыслимой цены, золотые цепи и ожерелья немалого веса, носить которые было престижно, но нелегко. На платья, сотканные из золотых нитей, подвешивались магические амулеты богов: полумесяц Сина, диск с четырьмя лучами — Шамаш-солнце, молния с тремя остриями — громовержец Адад… Каждый гость царя под солнечными лучами светился на фоне несколько мрачноватых стен Большого двора, как новая звезда.

Двор постепенно заполнялся. Полноводная река приглашенных, которая втягивалась в ворота дворца, наконец истончилась до размеров узенького ручейка. Огромная масса людей в какой-то момент прекратила брожение, и в Большом дворе неожиданно стало тихо. Слышались только шорохи и нетерпеливое покашливание. Все ждали главного действа — появления Шаррукина.

Но вот из широко распахнутой двери, которая вела внутрь дворца, появился нагир-экалли — министр двора и по совместительству царский глашатай. Его трубный глас заполнил двор до краев:

— Шаррукин, царь могучий, царь множеств, царь Земли Ашшур, царь Кардуниаша, царь Шумера и Аккада, царь Сиппара и Вавилона, царь Дильмуна и Мелаххи, царь Верхнего и Нижнего морей, царь гор и широких степей, царь субареев, кутиев и стран Наири, царь, слушающий своих богов и принимающий знатную дань четырех стран света в городе Дур-Шаррукин, изволит выйти к своему народу!

Громко грянула музыка: флейты, арфы, кимвалы и тимпаны — и красивый женоподобный заммару, главный дворцовый певец, обладающий уникальным голосом, запел героический гимн, дабы усладить богов. Под звуки оркестра царские телохранители ша-шепе вынесли во двор на щитах статуи всех главных богов — Ашшура, Иштар, Эа, Адада и других. Началось приготовление к торжественному жертвоприношению богам. Оно предполагалось особенно пышным, так как его должен был совершать сам Шаррукин — как шангу, верховный жрец.

Но вот показался царь, окруженный блестящей свитой — две сотни человек. За Шаррукином следовали его сыновья и особо приближенные к трону вельможи: главнокомандующий туртану, затем нагир-екалли — министр двора и первые министры — раббилуб и абаракку, после них важно выступали главный евнух раб-ша-реши, главный казначей масенну, главный виночерпий раб-шаке, главный визирь суккаллу и главный судья сартинну. Дальше следовали правитель Рацапы, наместники Аррапахиты, Назибии, Калаха, начальник полка царевича раб-реши, командующие родами войск рабсаки и другие высокопоставленные вельможи. В свите находились жрецы и ученые, заклинатели, известные гадатели по маслу и вину, по птицам и жертвенным животным, астрологи и астрономы.

Тиара-кидарис Шаррукина из белой шерсти с синими полосками представляла собой невысокий усеченный конус. На макушке высилась небольшая остроконечная башенка, нижнюю часть тиары украшал венец, орнаментированный золотыми пластинками и розетками, которые символизировали солнце, а сзади крепились ленты из плоских золотых шнуров. Царь был одет в длинную, расшитую золотыми розетками парадную тунику (канди) темно-синего цвета.

Канди носили не только цари и вельможи, но простолюдины и воины, только у них она не закрывала колен. Чем выше было положение ашшура в обществе, тем длиннее была его канди. У всех сопровождавших царя вельмож туника спускалась до самого пола. Канди придворных обшивалось понизу пурпурной бахромой.

Кроме того, знаком социального положения была обертываемая вокруг фигуры через плечо или по груди перевязь, обшитая с одной стороны бахромой из шерсти. Чем знатнее сановники, тем длиннее были перевязи и тем больше бахромы на одежде.

Поверх туники царь облачился в пурпурный конас — плащ с короткими рукавами из дорогой финикийской материи, расшитый золотыми узорами и отороченный понизу бахромой. Плащ был стянут в талии широким поясом, щедро украшенным золотом и драгоценными каменьями с бахромой по нижнему краю, каждая кисть которой оканчивалась четырьмя нитками стеклянных бус. За поясом находились меч и два кинжала.