Избранные рассказы. Хронологически

Она приникла к асфальту и вслушалась: вот он, мир, где не до побед: где надо выжить. Крадучись двинулась прочь, пробуя этот мир всеми насторожёнными чувствами.

Она не оглянулась на меня. А я не шагнула следом. Пусть как знает, ведь что-то ей подсказывает инстинкт?

Счастье моего дома удалялось, крадясь навстречу неизвестности. Может, она почувствовала, что этот выбор надо сделать.

Вот скользнула за угол дома. Что же я медлю? Что же не бегу, а иду шагом?

Странно ли, что за углом я её уже не нашла? Разве я не этого хотела?

Теперь, когда я прихожу домой, никто не бросается мне под ноги с воплями нетерпения, и я спокойно принимаюсь за дела. Никто не будит меня по утрам.

Но кошки находят свой дом за десятки километров. Я жду, когда она заскребётся под дверью, как это было уже не раз. Я открою, она ошалело ворвётся и снова водворится в доме хозяйкой – шумная, эгоистичная.

В ожидании стоят по местам её блюдца и ванночка в туалете.

Умный, несчастный, обречённый мучиться со мной мужчина сказал:

-Вот всегда ты так: одной рукой гонишь, другой манишь. Настоящая женщина: стерва.

1992

НЕБЕСНЫЕ ЛЯГУШКИ

С утра заглянул Коля:

- Сегодня я жертвенный, к Минотавру!

Лагерь каждый день отдавал человека, а то и двух в общественные работы - в оплату совхозу за воду и свет.

- Но сегодня дождь, это раз, - сказал Андрей Игоревич. - А два: ты уже пришел в себя после пожара?

- Давно, - ответил Коля. - Готов к новым подвигам.

- Тогда сделай стенгазету.

Андрей Игоревич окликнул убегающего Колю:

- А новое прозвище тебе уже дали?

- Ага. Пожарный.

- Так я и знал.

Прозвища были традицией киношколы. Андрей сам сменил их несколько, пока учился.

Дождь припустил так сильно, что с неба, похоже, посыпались головастики. Только их студенистые сгустки могли так плюхаться об асфальт.

Андрей подошел к раскрытому окну щитового домика и глянул вниз: не лежат ли на земле расплющенные комочки слизи. И огорченно вздохнул: когда же он повзрослеет?

В раннем детстве увидел во сне: в дом ворвалось чудовище, и он застрелил его из лука на глазах у мамы. Потом оказалось, мама ничего такого не помнит, хотя присутствовала при этом подвиге и всё видела своими глазами!

Вот уже его воспитанники спасают на пожаре людей, а он, дурень, всё ищет в дожде головастиков!

Ведь Коле - подумать только! - всего тринадцать лет, а ему уже обязан жизнью человек.

Коля неделю назад был в посёлке на почте и, пробегая мимо приземистого домика, заметил, что из окон сочится чёрный дым. Он оглянулся по сторонам - на безлюдной улице всё было мирно и спокойно, никто не бил тревогу. Значит, ещё никто ничего не понял, - сообразил Коля и бросился к двери дома. Она была заперта. Коля вернулся к окну и заглянул внутрь, но ничего не разглядел: всё было густо заполнено дымом. Коля подобрал с земли какую-то картонку, наложил её на стекло, чтобы не порезаться, и выбил его. Освобожденные клубы дыма ударили в лицо. Мальчик просунул руку внутрь и открыл шпингалеты. Потом перемахнул через подоконник, рассчитывая приземлиться на пол, но очутился верхом на балке. Половицы сгорели и обрушились в подполье. В углу на уцелевшем месте стояла кровать, под нею, свернувшись калачиком, лежал ребёнок лет четырех. Сквозь наплывы дыма Коля пробрался к кровати и вытащил ребёнка, тот был без сознания. Когда Коля донёс его до окна, уже подоспели соседи и приняли обоих.

Потом Коля видел, как из-под обгоревших досок извлекли другое тельце - обугленное и скрюченное, как прибежала обезумевшая старуха и стала в отчаянии срывать с себя одежду, а соседи держали её и пытались что-нибудь набросить, прикрывая наготу.

Через несколько дней в лагерь пришла молодая женщина, привели ей Колю, она обняла его и разрыдалась слезами безутешного горя и благодарности. Андрей Игоревич отпоил её водой, она рассказала, что дети играли дома в мяч, он закатился в дырку, проделанную в полу для кошки. Мальчик стал зажигать спички и светить под полом, чтобы найти мячик. Там были опилки, они затлели, задымились, дети начали задыхаться, тогда мальчик завернул сестрёнку в одеяло и спрятал под кровать, а сам забрался под другую. Когда пол под девочкой прогорел, она упала в самое пекло - уже без сознания, это было единственным утешением матери: дитя не почувствовало ужаса.

Зато священным ужасом несколько дней был охвачен весь лагерь: через Колю каждый заглянул за край бездны, как по очереди заглядывают в микроскоп, где копошатся вирусы смерти.

То, что Коля наконец получил прозвище Пожарный, означало, что беда немного остыла и уже поддаётся художественной обработке.

К вечеру дождь перестал, солнце совершило прорыв с запада, макушки сосен зарумянились. В лагере всё ожило, с кухни потянуло съестным. Ребята освоили три основных блюда: картошку с тушёнкой, плов и борщ. Собственно, в этом заброшенном пионерском лагере Андрей Игоревич был единственным взрослым с двадцатью воспитанниками киношколы, ему уже исполнилось восемнадцать лет.