Избранное

Я, лик твой увидеть мечтая, пришел,
Изведать, сколь сладки уста, я пришел.

Все сердце пылает, занявшись огнем,
Я, в пепел сгорая и тая, пришел.

О светоч мой лунный, внемли мне, молю, —
Лик лунный узреть — неспроста я пришел.

Пылаешь свечой ты, маня мотыльков,
К тебе я, в огонь твой влетая, пришел.

Откинь же завесу, открой мне чело, —
К тебе я открыть вся святая пришел.

Красавица, я послужить тебе рад, —
Рабом быть, надежду питая, пришел.

Машраб, здесь — дол времени, чаша времен, —
На малый срок в эти места я пришел.

* * *

Я изумлен безмерно: вдруг твоя краса открылась мне,
Струило дивный свет вокруг чело, подобное луне.

Все сердце мне и душу сжег огонь сиянья твоего,
И я летел, как мотылек, себя сжигая в том огне.

Стократ лукав был ее пыл, согретый хмелем кабачка,
И я всю веру вмиг забыл и был я словно бы во сне.

И видел я: она меня коварной красотой томит,
И я, сгорая от огня, застыл, безумный, в стороне.

В любви таков уж мой удел — лишь видеть свет ее красы,
И я смущением зардел, как розы рдеют по весне.

И мне не надобно пути к святыням веры и красы, —
Мне в море перл мой обрести желанно — хоть на самом дне.

Сумела накрепко запасть в, меня, Машраб, печаль любви,
Жива во мне одна лишь страсть, иное все невнятно мне!

* * *

Твой лик я увидел и стал одержим,
И чужд стал мне разум — расстался я с ним.

И пусть я умру, все мученья стерпев,
С пути не сверну — пусть он будет прямым.

Любовью вконец посрамлен на весь мир,
Всем притчею стал я — и добрым и злым.

Не думаю дум я о райском вине, —
От уст твоих пряных я стану хмельным.

Все, кроме тебя, я отверг, глух и слеп,
Все кинул, единой мечтою томим.

Я светоч красы твоей видел во сне, —
Летел мотыльком я к огню через дым.

Любовью к тебе, как вином, я налит:
Я сам — и сосуд, и владеющий им.

Я был малой каплей в пучине морской,
Я жемчугом стал, что пучиной храним.

С огнем не дружа, древу жара не знать, —
Любовный огонь — мой собрат-побратим.

Пал тленом я в землю, но к жизни возрос:
Стал тысячей зерен, а был лишь одним.

В огне того лика все в небыль сожглось:
Душа вошла в душу — в любви я незрим

Пал тысячью ливней из глаз твоих дождь, —
Был глушью, а стал цветником я твоим.

С любимою я разлучен много лет,
Безумный и горестный, я нелюдим.

Спокойному — век, говорят, не гореть, —
Спокоен я был — ныне жаром палим.

Подай же Машрабу вина в кабачке, —
В мечеть не вошел я, а стал уж хмельным!

* * *