Из меди и перьев

– За что? – Кая усмехнулась и сама села на табуретку. – Будто нужна причина хозяину, чтобы заковать рабу. Ты же видела все, Сольвег Альбре, – повернулась она к ней. – К чему же теперь расспросы.

– Минуточку, – Микаэль перебил обеих. – Может, ты объяснишь, как ты можешь быть и рабой, и правой рукой? Я чего-то не понимаю. Мы с тобой, конечно, не близкие знакомые, но все же.

Кая посмотрела на него пристальным взглядом, а потом потупила глаза, будто сболтнула лишнего.

– Улаф – мой господин, – проговорила она. – Я выполняю свою работу, а он решает, когда стоит меня наказывать. Ничего сложного, добрые гости. Но довольно о моих печалях. Их у меня достанет и на целый вечер рассказов. Столько их, сколько звеньев в этой цепи, будто из слез моих она выкована. О таком не поют и стихов не слагают. Одна надежда, что перебродят во мне однажды все мои горести, сладятся в одно добротное вино, в один зрелый плод. Может, тогда все будет не даром.

Микаэль цокнул языком.

– Опять ты, красавица, говоришь загадками, – он грустно глядел на предложенные Каей пшеничные лепешки, от которых веяло жаром. – Я этого еще в первый раз наслушался, госпожа. Побереги свои сказки для моего друга.

На лице Каи мелькнуло что-то неуловимое, точно внезапно разбуженный страх, но она тут же совладала с собой.

– Как давно ты видела его, Кая-Марта? – вкрадчиво спросил южанин; голос его был мягкий и дружелюбный, но Сольвег посмотрела в его глаза, и они показались ей ледяными, точно морозная сталь. Вот тебе и теплый нрав выходцев с юга.

Кая-Марта невозмутимо мешала крохотной серебряной ложечкой в чашке. Будто все это и вовсе ее не касалось.

– Давно я его видела, – проговорила она. Глаз на южанина она не поднимала. – Может, даже и в прошлом месяце. Я слышала, будто он нездоров. Меня не пустили к нему.

Сольвег удивленно вскинула брови. Микаэль рассказывал ей, что видел женское платье за ширмой. Тонкий уголок расшитого подола. Либо Кая обманывала, либо у Эберта еще и шашни со служанками, во что поверить было очень непросто. Микаэль обменялся с ней взглядом и снова обратился к хозяйке шатра.

– Он нездоров, это правда. И нам нужна твоя помощь. Мы видели его несколько недель назад. Он был слаб, раздражителен. Сильно похудел и перестал интересоваться миром. Любой знакомый вызывает у него какую-то странную смесь отчаяния и гнева. Даже нас он выставил вон – хотя, казалось бы, кто к нему ближе, чем мы или его собственный брат, которого он прогнал от ворот.

– Ланс? – тихо проговорила Кая-Марта, уставившись на пламя свечи. – Я знаю Ланса. Слышала, и дитя у него появилось… – она вздрогнула и взглянула прямо на них. – А вы не думали, что он просто изменился, хочет начать новую жизнь с нового листа, изменить каждый дюйм своих мыслей. Может, вам нечего и бояться.

– По твоим словам, ты не видела его, – возразил Микаэль. – А мы видели. И знаем, как обстоят дела. – он запнулся. – И даже знаем, что причина тому, иначе бы к тебе не пришли.

Глаза Каи-Марты сузились. Она сжала крохотные худые кулаки и гордо подняла голову. В медовых глазах появился гнев.

– Если вы сюда пришли в чем-то меня обвинять… Если вы хотите сказать, что я своей дружбой как-то повлияла на рыцаря…

– Остынь, Кая-Марта, – Сольвег неловко протянула руку к новой подруге и накрыла ее сжатый кулак своей ладонью. – Он совсем не это хотел сказать. Ты же знаешь мужчин. У них разум редко связан когда с языком.

– Возмутительно… – начал было Микаэль, но Сольвег вновь его перебила.

– Дело в том, Кая-Марта, что мы узнали причину… Ты наш единственный друг здесь, в лагере Горных домов, а ты извини меня, но причина в вашей родне. Вернее, связана с ней.

– Я тебя слушаю, Сольвег Альбре, – кивнула настороженно девушка, но кулаки не разжала. Сольвег чувствовала ее вены под своими пальцами и как бьется сердце.

Она еще раз бросила тяжелый взгляд на разобиженного Микаэля.

– Ты же много сказок знаешь, много легенд… – не выпалить же сразу, что среди них нашелся душегуб и убийца.

– Это сирин, – Микаэль облокотился на стол и не мигая посмотрел на Каю. – Птица-сирин, птица-оборотень, что живет в Синих горах, откуда вы родом. Извини, госпожа, но мы считаем, что одного из них вы нечаянно прихватили с собой.

Тишина будто обухом упала сверху. Биение сердца в ее жилах стало таким медленным, что Сольвег перестала его различать. Улыбка, казалось, застыла на лице Каи-Марты, точно натянутая бельевая веревка под тяжестью, вот-вот лопнет.

– Кая?

– Я уже говорила твоей подруге, Микаэль Ниле, – холодно кивнула Кая. – Сиринов не существует. Их не было уже несколько веков в наших горах, и их гнезда-замки давно пустуют, только пыль и пух кружатся по полу. Сирины – это лишь страшная сказка, которой пугают детей. И тех, кто боится собственной тени, отблесков пламени в острых когтях… Их нет, – ее голос дрогнул и дыхание перехватило, из горла раздался хрип и сдавленные рыдания. – Их нет, правда нет, – она закрыла лицо руками, и вскоре из-под пальцев по щекам потекли горячие слезы. Тихое всхлипывание срывалось с ее губ.