Из меди и перьев

– Ты знаешь, – продолжал рыцарь хриплым голосом. – Раньше я жил, как придется. Бумаги, счета, сделки и груз с кораблей. Ворох забот, скучных дел, казавшихся центром всего. Таким был мой отец, таким был мой брат, пока не пошел по кривой дорожке. Только мать такой не была. Я плохо помню ее, Кая-Марта. Только улыбку, отдельные взгляды. Она всегда была грустна, только этого я прежде не знал. Ее жизнь не мало не походила на твои песни и сказки, но только ими она и жила – славными рыцарями, храбростью, доблестью, всем тем, что чуждо любой разумной семье в этом мире – как говорил мне отец. Она вдохнула этого лишь однажды, когда сбежала с дядей, да и умерла от лихорадки через пару недель. Все, что мне от нее осталось – лишь книга сказок с картинками. С почти такими же, как у тебя, да и ту сжег в камине отец мой. Ты не знаешь, как мечтал я в детстве об этом. Как сказка о рыцаре смущала мой разум и ночью, и днем. Как звезды вели его по дороге. Как верный меч горел в руке, точно факел. И вот теперь не мальчишка я, взрослый мужчина и рыцарь, давно при деньгах, при связях и честь не запятнана. Да только я не тот, не тот, что из сказок. Жизнь от меня ускользает, да только знаешь, прежде я это не знал. Я не верил в любовь и удачу, в бескорыстность и храбрость – оттого было счастливо сердце мое, что заперто было на много замков. Ты открыла его, Кая-Марта. Подобрала каким-то обманом ключик-отмычку, просунула в легкую ранку и отворила, как дверь. Ты показала мне жизнь. Какой-то странной волшебной ложью поведала мне о том, ради чего существуют все сказки, так, чтобы я поверил тебе без оглядки. И теперь я стою перед тобой, растерзанный, точно в битве, и раны мои кровоточат. Будто злодей, что понял свои заблужденья, повернулся к свету. Да только лежит он с тяжелой раной в груди. Вдох, еще, еще один вдох – и скоро он будет лежать бездыханный. Так и я себя чувствую, Сольвег…

Он оборвал свою речь. Кая-Марта резко повернулась к нему. В ее глазах сквозило недоверие и удивление. Сольвег. Сольвег Альбре. Много ли в этом городе девушек с таким редким именем. Много ли их, подобных ей, гуляет в здешнем Исолте по мостовым. Она коснулась его руки и слегка провела по ней пальцами.

– Сольвег? – еле слышно проговорила она. – Друг мой, ты назвал меня Сольвег?

Неужели та девчонка, пришедшая к ней, запавшая в душу, знакома и с рыцарем? До чего может быть тесен этот маленьким мир, отчего он кажется ей теперь на редкость крохотным?

Эберт вздохнул и откинулся на подушки. Темные кудри упали на вспотевший лоб и прилипли. Он тяжело дышал, точно бился в испарине. Его глаза были прикрыты. Он тер их, будто пелена застилала ему глаза.

– Прости, Кая-Марта, – негромко сказал он через какое-то время. – Оговорился я. С кем не бывает. Просто… Да это не важно уже.

Кая слегка сжала руку и ее ноготки вонзились в безвольную ладонь рыцаря. Тот поморщился.

– Прости, я же уже извинился, что еще тебе нужно, отпусти, – голос его был раздраженным и грубым. Давно в нем не проскакивали живые эмоции, очень давно. Кая мысленно пожала плечами. Значит, она все же держит его не так крепко, как ей бы хотелось. Да, она сирин, но он ее первая жертва. Еще Морелла говорил ей, что многое может не выйти. Морелла… Она задумалась о возлюбленном, но улыбка не коснулась ее губ, как прежде. После недавней встречи осталось в душе лишь смятение с беспокойством. Он явно хотел от нее решительных действий, а ей… Хотелось лишь забытья и покоя, если уж свободы ей не дано.

– Прости меня, – услышала она со стороны. Эберт вздохнул и попробовал сесть. – Я не хотел на тебя кричать. Просто… Так свет лунный упал, ты напомнила мне об одной.

Глаза его потускнели, и он вновь тяжело вздохнул.

– Я не говорил тебе прежде, – сказал он. – Знаешь ведь, я не мастак и не любитель делиться своею жизнью. Кая-Марта, у меня была невеста.

Кая вздрогнула и выпустила его руку. Сольвег, та самая Сольвег его невеста? А от кого же тогда ребенок этой девчонки? Она смотрела на рыцаря, на то, с каким трудом он шевелит сегодня руками и ногами и что-то очень сомневалась, что у него еще может быть и дитя.

– Невеста? У тебя?

– Да, – кивнул рыцарь и отвернулся. – Ее звали Сольвег. Красивое имя, точно трель соловьиная. Сольвег из дома Альбре. Знатного рода, наследница титула, из старых дворян. Нас просватали наши отцы. С моими деньгами и ее статусом что нам досужие речи о ней? Я в них не верил, мало ли, что люд говорит… Ты знаешь, ведь я никогда ее не любил. Я и не знал любви никогда…

Он помотал головой, точно отгоняя досужие мысли, сжал кулаки.

– А сейчас знаешь?