Из меди и перьев

– Я нашел немного, – сказал он. – И не уверен, правда ли это, но слушай. Ты знаешь, что уже пару месяцев под стенами нашего города гостят люди из Синих гор?

Сольвег насторожилась. Она уже было подумала, что все, что связывало ее с прошлой жизнью забыто, что Магнус и его нелепые сказки остались в прошлом.

– Знаю, – протянула она. – Слышала мельком. Почти не понимаю, о чем ты говоришь.

Микаэль покачал головой.

– Не лги мне, Сольвег, я заметил еще вчера.

Он бесцеремонно взял ее за руку и подтянул к себе. В неверном свете подсвечника блеснуло стеклянное колечко с пером.

– Ты тоже знаешь, Сольвег, – сказал он. – Ты тоже знаешь.

Притворяться смысла уже не имело.

– Про сиринов? Да, знаю. Знаю, но…

– Откуда у тебя кольцо, Сольвег, – южанин спросил серьезно, не отпуская ее руки. – Откуда оно? Ты была там?

– Была, – проговорила она, вспоминая шатер, клетку и острые осколки кости на полу. – Я была там.

– Ты ведь знаешь, что это сирин напал на тебя. Знаешь, что избежала смерти. Знаешь, что из-за этой вещицы?

– Кольцо? – Сольвег изумленно приподняла брови; помнится, Магнус тоже говорил ей об этом. – Эта жалкая побрякушка? Я нечаянно взяла его там со стола. Не успела на месте оставить.

– Ну так береги его теперь, как зеницу ока. Сирин не может убить того, с кем заключен договор на крови. Но прочих – пожалуйста. Поэтому те безумцы, которые связали себя с вещей птицей, делали такие вот кольца для своих родных, чтобы на них не напали. Жизни их будут повязаны накрепко. И жизнь, и страданье телесное. Сложная работа, поди еще добудь перья птицы. Нападет сирин – будет чувствовать всю чужую боль, как свою, его будет жечь, точно раскаленным железом. Кому такое понравится.

Сольвег молчала. Где-то в отдалении тикали большие напольные часы.

– Зачем ты ходила в лагерь Горных домов, одна…

– Не одна, – перебила Сольвег и посмотрела ему прямо в глаза. Чего ей теперь таиться. – Не одна.

Микаэль благоразумно не стал расспрашивать. Тени от свечей мелькали у него на лице.

– Ты и твой друг, верно, совсем безумны, если решили сходить туда за желанием. Головы тогда не сносить.

– Ты узнал все это из дешевой книжонки? Из этого вороха бумаги и пыли?

Микаэль перевернул дряхлую страницу, дунул и в воздух действительно понялось облачко пыли.

– Это очень старая книга. Записки одного путешественника. Он видел и он записал. В былое время я бы сказал, что это нелепые сказки. Но что делать, если только нелепые сказки так удачно ложатся на правду? Сольвег, Сольвег, неужели ты хотела рискнуть всем и достать кровь сирина со слезами. Неужели так горько живется тебе уж на свете?

Сольвег вспомнила остывшую серую кашу на завтрак, тиранию отца, опустевший дом, где раньше царило богатство с весельем, четыре кольца последних, которые сегодня она заложит ростовщику, слухи, которыми она обросла, точно грязная нищенка. Ей горько живется, он прав. И еще вопрос, не станет ли ей горше без Магнуса.

– Довольно обо мне, – она еще успеет об этом подумать. – Мое дело сейчас тебя не касается. Я заложу драгоценности, скоро сбегу отсюда, зачем мне теперь эти кровь со слезами. Больше я не хочу рисковать. Но при чем тут Эберт?

Микаэль помолчал. Снова вздохнул и посмотрел на нее.

– Мне нужна твоя помощь, Сольвег.

– Моя?

– Его надо спасать. С твоим кольцом у нас еще есть надежда. Ты знаешь, что сирины всю жизнь вытягивают из человека своими песнями?

Магнус что-то говорил об этом. Признаться, она не очень-то слушала. О том, как невинные жертвы сходили с ума от песен этих тварей или как-то иначе.

– Эберт попал в плен к одной из этих тварей, – просто сказал Микаэль. У него все просто, так просто. Что у него на душе, знал ли он тоску хоть однажды. Сольвег не знала. – Я знаю это. И он мой друг, я его не оставлю.

Он замялся.

– Признаться, я поступил, должно быть, не слишком умно. Я подключил к этому делу Марию-Альберту. А она зачем-то подсунула мне своего головореза, Мореллу. И мне кажется, это вряд ли нам на руку.

– Нам? – возразила красавица. – Скажи, какая мне от этого радость? По мне так пусть твоего рыцаря разорвут на клочки. Я лишь пожалею, что меня не было рядом, чтобы полюбоваться.

– Это выгодная сделка, Сольвег. Никто больше мне не поверит. Мне нужна твоя помощь. Ты хочешь сбежать и начать все с чистого листа. Помоги мне поймать эту тварь или хотя бы избавить от ее влияния Эберта.

– Зачем мне это? Ты сказал «сделка».

– Я отдам тебе корабль, – отозвался он. – Самый большой, который есть у меня, груженный шелками и винами. Вместе с командой. Это спасет тебя от нищеты, а хватит тебе ума и терпения – еще и заработаешь.

Сольвег застыла. Корабль? Ей, обнищавшей девчонке – корабль? Груженный шелком, и винами, и золотым шитьем из Эльсхана? И все это он обещает отдать ей всего лишь за помощь? Если она рискнет вновь своей жизнью. Если вновь шагнет на эту тропу. На этот раз в открытую против Магнуса.

– Чего ты от меня хочешь? – сухо спросила она. В ее голосе было недоверие. – Ты думаешь, какая от меня помощь?